Вскрытие покажет   ::   Котенко А. А.

Он специально надувает хозяев, чтобы получить материал для опытов. Таких бы в былые времена в тюрьму посадили, но сейчас все дозволено.

  - Ну как? - спросил меня Васька, когда я слезла с его спины и приземлилась на спину Трезора.

  Да, совсем забыла, Трезор - наш большой собачий друг. Он где-то сантиметров 60 от земли, когда на четырех ногах стоит, черный-черный, как сажа. Вы спросите, почему мы с ним друзья, ведь собаки и кошки - враги. Мы друзья по несчастью. У Трезора возлюбленную тут собачей смертью усыпили и вскрыли ночью. А Васька - это мой муж, так что это и его дети умирают под ножам у Этого.

  - Все кончено! - сказала я тихо и спрыгнула со спины Трезора на землю.

  - Эфтаназия? - спросил умным словом Трезор.

  - Хуже, - промяукала я, - медленная кошачья смерть и неверный диагноз. Завтра хозяйка снова сюда придет с анализом, вот завтра и будет быстрая кошачья смерть.

  Трезор оскалился и прорычал в окно Этому. Окно отворилось и оттуда вылезла наглая людская морда, как называют таких сами люди, морда кавказской национальности. Вот он, Этот. В Чечне людей не дорезал, приехал к нам их любимцев препарировать.

  - Кыш, брысь, убирайся! - полушепотом прошипел он.

  Мы с Васькой тоже оскалились, а Этот вытащил из своей препарационной операционной ящик с надписью "Фонд защиты бездомных животных" и замахнулся им на нас. Сложенные трубочками три ли четыре пятидесятирублевые купюры выпали на землю. "Защитник" сказал очень нехорошее словечко и убрал коробку, а мы трое сделали вид, что убежали со страху и больше не вылезем. Через некоторое время из препарационной операционной вышла женщина, вся в слезах, расстроенная какая-то. Понятно, опять тело любимой кошечки или собачки на опыты забрали. И куда только милиция смотрит!

  Вечером, когда Этот покинул свою препарационную, а это случается поздно, потому что он до шести вечера трупы только собирает, и потом же время на вскрытие надо оставить, мы втроем подкрались к железной двери, над которой горела маленькая красненькая лампочка сигнализации.

  - У нас с Василием этой осенью будут первые наши дети, и я не хочу, чтобы они оказались тут. - В отчаянии сказала я.

  - Они не окажутся тут, если котят заберут дети из другого района. - Двинул умную мысль Трезор.

  - Как умно, - отозвалась я, - бездомных котят заберут в другой район. Да кому мы нужны? Я вот оказалась на улице потому, что для меня не нашлось хозяина. Но теперь я так счастлива. Боюсь, что я бы давно лежала в виде органов в баночках у Этого, если бы кто-нибудь меня забрал. Я бы дома не смогла преодолеть свой сердечный приступ.

  - Размяукалась тут, Мурка, - буркнул Василий. - Хватит, а то тебя засекут.

  Я недовольно посмотрела на отца котят, которые родятся где-то через месяц, но промолчала. Наверное, еще от жизни у людей у меня осталось чувство семейного долга.

  - Завтра моя дочь окажется распотрошенной на органы и разложенной по баночкам. - Вспомнила я остальным, зачем мы тут ходим весь день.

  - Ничего, - огрызнулся Трезор, - ее хозяйка завтра вызовет врача из ветлечебницы.

  Откуда у него взялась уверенность?

  - Если твоей дочери, Мурка, и суждено умереть, то ее достойно похоронят.

  Почему? Он что, ветеринарный врач в прошлом?

  - Больше ни одно животное не умрет тут.

  Да, да, Трезор, ты прям оракул какой-то!

  Мы с Васькой просто заслушались этого оракула. Такие предсказания нам нравились. Трезор сел у самого входа в кабинет, который давно надо было назвать "Спаси меня, не веди сюда" или "Убей меня", что было более точным. Большой, нет, даже огромный черный пес оскалил свои белоснежные зубы. Он точно что-то задумал. И вскоре он показал нам с Васькой лапой на помойку, наш дом родной, а сам остался недвижно сидеть в ночи.