Один день Аркадия Давидовича   ::   Черкасов Дмитрий

Штукеншнайдер еще раз огляделся, широко взмахнул дланью и отправил сержантское оружие в полет через стену зоопарка. Давно нечищеный и изрядно поцарапанный автомат прошел по крутой дуге над кустами сирени, буквально в сантиметрах разминулся с нависшей над оградой ветвью старого тополя и плюхнулся аккурат посередине заросшего бурой ряской пруда.

Булькнуло...

— Пистолет не забудь, — посоветовал Аркадий, обдирая с эскимо золоченую фольгу.

Телепуз расстегнул у сержанта поясную кобуру, выдернул оттуда изрядно потертый «макаров», рукоятка которого была обмотана иссохшейся от старости синей изоляционной лентой, и зашвырнул его вслед за автоматом.

— Папа, а зачем ты у дяди мусора оружие забрал? — спросил Штукеншнайдер-младший.

— Видишь ли, сынок, — наставительно сказал Григорий, сделав упор на гуманистическую составляющую своего поступка, как ему рекомендовало делать светило детской психологии, чей курс воспитания для детей обеспеченных родителей Телепуз прослушал вместе со своей супругой. — Дядя пьяный, а вокруг — люди, животные... Он может случайно выстрелить и попасть в кого-нибудь.

— А как он потом его доставать будет? — не унимался малец.

— Пруд неглубокий, достанет, — отмахнулся Телепуз.

— Заодно, блин, и помоется, — хохотнул Глюк, откусывая мороженое.

Из-за поворота аллеи выскочила запыхавшаяся лоточница, зажимавшая в кулаке пачку мятых пятидесятирублевок.

— Вот! Я разменяла!

— Молодец! — похвалил Телепуз и отслюнявил «бизнесвумен» парочку бумажек. — Быстро смоталась... Сдачи не надо. Вот тебе еще столько же, — Штукеншнайдер ткнул пальцем в украшенный свастикой борт лотка, — но чтоб через полчаса этой гадости я тут больше не видел... Учти, блин, проверю...

Сияющая плохо припудренным фингалом и разбогатевшая на пару сотен продавщица осклабилась:

— Сейчас затру, не извольте беспокоиться...

— Ну, что? — Глюк потрепал отпрыска по курчавой шевелюре. — Пошли, на туканов посмотрим?

— Пошли! — радостно согласился Клюгенштейн-младший.

— Опять, блин, туканы, — проворчал Телепуз, разворачивая фольгу на брикете пломбира. — Как ни придем сюда — ты всегда к туканам идешь...

— Бегемота мы уже посмотрели, а к обезьянам мне что-то, блин, не хочется, — пожал плечами Глюк.

— Почему это? — с подозрением осведомился Штукеншнайдер, давно подметивший нежелание приятеля заходить в ту часть зоопарка, где расположены клетки с приматами.

— Не нравятся мне они, — коротко ответил Клюгенштейн, не вдаваясь в подробности.

Хотя история, приключившаяся на его глазах семь лет назад, была зело поучительна и, будучи рассказанной в коллективе, наверняка бы предупредила некоторые инциденты, случавшиеся с теми почтенными братанами, кто подумывал о содержании в домашних условиях крупных человекообразных обезьян...

Итак, Киевский зоопарк.

«Уважаемые киевляне» и «гости столицы», в числе которых был и приехавший по каким-то своим делам Клюгенштнейн, чинно бродили по аллеям, рассматривая живность и прохлаждаясь пивом. Некое особое оживление у посетителей вызывал вольер с гориллами. Вольер большой и крепкий, горилла под стать вольеру, но почему-то одна. На прутьях криво висела табличка с циничной надписью — «Обережно, горили кидають лайном» [8] .

Люди, в отличие от обезьян, читать умеют, что, собственно, и привлекало их внимание к данной клетке.

Тут и там были слышны возгласы «Какая хорошенькая обезьянка!», «Как можно вообще клеветать на такое милое животное!» и прочее в том же духе. Народ прибывал, а горилла олицетворяла собой нечто среднее между буддийским монахом и каменной глыбой.

Через четверть часа ожидания у клетки Глюку стало скучно, но его долготерпение было всё же вознаграждено...