Хойти-Тойти   ::   Беляев Александр Романович

Но почему Вагнер надеется, что слон вернется, узнав о приезде профессора в Берлин?.. Так или иначе, но телеграмма дает маленький шанс на спасение слона». Директор начал действовать. Не без труда ему удалось уговорить полицей – президента «приостановить военные действия». К слону немедленно был отправлен на аэроплане Юнг. Как настоящий парламентарий, Юнг помахал белым платком и, подойдя к слону, заявил:

– Глубокоуважаемый Сапиенс! Профессор Вагнер шлет вам привет. Он приезжает в Берлин и желает вас видеть. Место свидания – цирк Буша. Заявляю вам, что ни один человек вас не тронет, если только вы вернетесь обратно. Слон внимательно выслушал Юнга, подумал, потом подхватил его хоботом, посадил себе на спину и мерной походкой направился в путь, обратно на север, к Берлину. Юнг, таким образом, оказался в роли заложника и охранителя: никто не осмелится стрелять в слона, потому что на его шее сидит человек. Слон шел пешком, а профессор Вагнер со своим ассистентом Денисовым летел в Берлин на аэроплане и поэтому прибыл раньше его и немедленно отправился к Штрому. Директор уже получил телеграмму о том, что Хойти – Тойти при одном упоминании о Вагнере опять сделался кротким и послушным и идет в Берлин.

– Скажите, пожалуйста, при каких обстоятельствах вы приобрели слона и не знаете ли вы его истории? – спросил Вагнер директора.

– Я купил его у некоего мистера Никса, торговца пальмовым маслом и орехами. Мистер Никс живет в Центральной Африке, на Конго, недалеко от города Матади. По его словам, слон сам явился к нему однажды, когда его дети играли в саду, и начал проделывать необычайные фокусы: поднимался на задние ноги и танцевал, жонглировал палочками, становился на передние ноги и, упираясь в землю бивнями, поднимал задние и при этом так смешно махал хвостом, что дети Никса катались по лугу от смеха. Они назвали слона Хойти – Тойти, что по – английски, как вам, вероятно, известно, означает: «игривый, резвый», а иногда и междометие – нечто вроде «ну и ну!» К кличке этой слон привык, и мы оставили ее, когда его приобрели. Вот все документы о покупке. Все совершенно легально, и сделка едва ли может оспариваться.

– Я не собираюсь оспаривать у вас сделку, – сказал Вагнер. – Не имеет ли слон каких – нибудь особых примет?

– Да, на голове его имеются большие рубцы. Мистер Никс предполагал, что это следы ран, полученных слоном при его поимке. Дикари ловят слонов довольно варварским способом. Так как эти швы несколько портили его вид и могли у публики вызывать неприятное чувство, то мы надевали ему на голову особую шапочку, расшитую шелками и украшенную кисточками.

– Так. Нет никакого сомнения, что это он!

– Кто он? – спросил Штром.

– Слон Сапиенс. Мой пропавший слон. Я поймал его, когда был в научной экспедиции в Бельгийском Конго, и выдрессировал его. Но однажды ночью он ушел в лес и больше не вернулся. Все поиски остались безуспешными.

– Значит, вы все же предъявляете претензии на слона? – спросил директор.

– Я не предъявляю, но слон сам может предъявить кое – какие претензии. Дело в том, что я дрессировал его новыми методами, которые дают поистине изумительные результаты. Вы сами могли убедиться, какого необычайного развития умственных способностей слона мне удалось достигнуть. Я бы сказал, что слон Сапиенс, или, как теперь он называется, Хойти – Тойти, в высокой степени обладает сознанием личности, если можно так выразиться. Когда я читал в газетах об изумительных способностях слона, выступавшего в вашем цирке, я тогда же решил, что только один мой Сапиенс способен на такие вещи: читать, считать и даже писать, – ведь я выучил его всему этому. И, пока Хойти – Тойти мирно забавлял берлинцев, по – видимому, довольный своей судьбой, я не считал нужным вмешиваться.