Хольмгард   ::   Романовский Владимир Дмитриевич

Оно, конечно, не все межи у князя воруют, и не все, ворующие у князя — межи. Но все-таки. А в Новгороде труднее, ибо межей нет. Как тут узнать, кто ворует? Вот и приходится письмена корявые разбирать. К примеру, вот в этой самой грамоте написано, что некий болярин Нещук освобожден от дани на год, ибо строит он укрепления.

— Так и написано? — спросил Нещук.

— Да, представь себе. Позволь у тебя спросить, где именно ты их строишь, эти укрепления.

— Э… где?

— Да. Где.

— Ну, как. На окраине. Там, где стена. Сразу за нею.

— Это хорошо.

— Да?

— Еще бы! Вот если бы ты их строил где-нибудь в Литве, так какая от этого князю польза?

— Никакой.

— Вот именно! Наоборот, вред был бы великий, потому что бы их тогда литовцы бы использовали. Против князя.

— Да.

— А ты строишь на окраине. На какой именно, позволь спросить?

— Ну, на какой… всего не упомнишь.

— А ты постарайся.

— Ну, вроде бы, возле Кулачного Конца.

— Да? Странно.

— Зачем же странно?

— А вот тут написано, что ты собирался строить укрепления у Черешенного Бугра.

— А! Точно, точно. Это я перепутал. Теперь вспомнил. Именно там и строю.

— А это еще более странно.

— Почему же?

— Я туда вчера ходил. К Черешенному Бугру.

— Зачем?

— Я там прогуливался.

— Почему же именно там? Разве уж не стало в Новгороде приятных мест?

— Знаешь, есть приятные. Совершенно с тобою согласен. Но иногда мне что-то в голову взбредет, так хоть кисель не варись — должен исполнить. Такой я человек. Ночей не буду спать, если не исполню.

— Ага. Не ограбили тебя там? Там лихих людей много.

— Я об этом подумал. Потому и взял с собою десять ратников.

— Десять! Сколько хлопот из-за одной прогулки!

— Зато какие результаты!

— Какие же?

— Девушка, с которой я там гулял, очень впечатлилась. Ее теперь можно голыми руками брать. Вся моя.

— Да? Интересно. Что же ее впечатлило до такой расслабленной степени?

— А удивилась она. Идет и говорит — Яван, говорит, а где же укрепления, ведь ты мне обещал показать укрепления! А я ей — они пали от одного взгляда прекрасных глаз твоих. А ей такого никто раньше не говорил.

— Да, действительно сильно. Надо запомнить.

— А ты все-таки скажи, почему не строятся укрепления?

— Я, Яван, не знаю почему. Я думал — строятся. Распустились работники, вот что. Ну да я скоро там порядок наведу. Уж это точно.

— Нет, не нужно.

— Почему же? Раз обещал, надо делать. Я от своих обещаний никогда не отступаю.

— Это делает тебе честь. Однако дань придется заплатить, и виру еще.

— Дань? И виру?

— Всю дань за прошлый год. И виру за неуплату.

— Послушай, Яван. Ты ведь человек добрый и честный.

— По разному. От обстоятельств зависит.

— Но ты ведь не чужд содействию за вознаграждение?

— Что ты, конечно не чужд.

— Ну вот и славно. Сорок гривен ты свои получишь. Завтра же.

— За что же это?

— За то, что скажешь князю, что укрепления строятся. А я уж не подведу — скоро начну их строить.

— Да? Хмм. А как зовут зодчего, который будет их строить? У тебя есть кто на примете?

— Конечно. Зодчий Лапа.

— Не могу.

— Что не можешь?

— Сказать так князю. Не могу. Позавчера я был у зодчего Лапы, и он мне сказал по очень большому секрету, что получил от тебя вознаграждение за содействие в размере пятидесяти гривен.

— Хорошо, я дам тебе шестьдесят.

— Нет, не надо. Лучше дай князю триста восемьдесят. Дань триста сорок, и сорок гривен виры. Награди князя, и он тебе посодействует. Прибавь к этим деньгам еще сорок за церкву.

— За церкву?

— Тут есть запись, что ты пожертвовал двадцать четыре гривны на строительство церквы. На самом деле дьякон Афанасий получил от тебя десять гривен. И написал князю, что церква строится.

— Афанасий врет.

— Я тоже так думаю. Я думаю, он получил от тебя не десять гривен, а больше.