Закрой рот, джинн - кишки простудишь   ::   Купцов Василий

— Подумай — ведь ты состаришься, станешь старым и противным, ни одна красотка на тебя и не взглянет, — голос джинна звучал вкрадчиво, — а я дам тебе и вечную молодость, и бессмертие, и золотые горы в придачу! Будешь — как молодой бог…

— А богом ты меня сделать можешь?

— Ты обнаглел вконец! — вскипел джинн, но тут же приутих, объяснив, — Нет, богом я тебя сделать не смогу, разве что джинном, как и я сам…

— Гы-гы-гы, ну ты козел! Даже богом сделать не могешь, а еще джинн!

— Назови свои желания, юноша, скорей, пока у меня не лопнуло терпение, ибо скоро я уже не смогу сдержаться…

— Когда не сможешь терпеть, утеки куда-нибудь подальше, а то представляю, сколько же ты за три тыщи лет накопил, то-то вони-то будет! У-те-кай, — пропел паренек препротивным голосом, явно кому-то подражая.

— Я смогу утечь, уйти и улететь, как только исполню оставшиеся два желания и получу свободу!

— Да ты все время какую-то юрунду предлагаешь, — скривился юноша, — Я, быть может, мечтаю разрешить мировые загадки…

— Спрашивай, я отвечу на любой твой вопрос!

— Ну, скажем, кем я был в своей предыдущей жизни?

— Нет ничего проще! — сморщенная физиономия джинна так и расцвела, — Ты был… Ты был… — теперь та же физиономия отражала лишь все нарастающую растерянность.

— Темнота! Роботом я был, вот кем! — расхохотался паренек.

— Роботом? А кто такой Робот?

— Так ты что, бездельничал в своей вазе-то? Нет, чтобы книжек почитать, попросвещаться… Ученье — свет!

— Но там было темно! — начал оправдываться джинн.

— Скажешь, и телек тоже не смотрел?

— Что есть телек?

— Что же мне с тобой делать? — вздохнул паренек, — Обратно в стекляшку посадить — ведь опять бездельничать будешь…

— Как это обратно? — испугался дымчатый, — Не надо обратно!

— Надо, Федя, надо! — вздохнул юноша.

— Надеюсь, это не будет твоим желанием?

— Как раз — и будет!

— Но… Ты, жалкий смертный человечек, ты не сможешь отказаться от власти, от богатства, от вечной юности… Так еще никогда не бывало!

— Все сказанное тобой сейчас не является истинным, — усмехнулся паренек, — ну, во первых, я не жалкий…

— Пусть так!

— Во вторых, я не смертный, а от вечной юности я и не собирался отказываться, она у меня и так есть!

— Но ты… Ты… Ты ведь обыкновенный! Я почуял бы волшебство на милю…

— Стало быть, неплохо я замаскировался, кошу под смертного как могу… В меру скромных сил и возможностей!

— Так ты, кто? Бог, что ли?

— Ага! Старый и матерый, можно сказать — матерный!

— Как же так?

— Да все маскируются, и я — тоже прикид себе нашел… Нонче жизнь среди смертных послаще будет, чем когда-то в вириях! Тут тебе и рок, и поп, и кока с пивом, и девочки с мальчиками, а уж о жратве — и говорить нечего… Такого понаучились смертные готовить! Опять же книжки, фантастика, кино… «Звездные войны», «Назад в будущее» — все в кайф! Мы, старые боги, давненько здесь околачиваемся. Рыба ищет, где глубже, а бог — где лучше!

— Нет, — протянул старик, — нет, ты меня дурачишь, отрок…

— Доказать, что ли? — зевнул паренек.

— Докажи!

— А вот как молнией е…ану!

Паренек, вытащив изо рта жвачку, налепил ее на указательный палец, который и воздел к небу. Неожиданно солнце закрыла невесть с каких далеких краев принесенная туча, паруса рванул порыв ветра, полыхнуло и ударило…

— Давненько я не брал в руки шашек… Разряд в полтора миллиона вольт, и до хрена ампер, это — круто! — прокомментировал юноша, насмешливо разглядывая джинна, только что пропустившего через себя вполне полноценную молнию. Сапожки с бедняги так и слетели, покачиваясь теперь среди волн, тюрбан горел ярким пламенем. Опомнившись, погорелец нырнул под воду, дабы спасти хоть остатки головного убора. Поплавав, подобрал и обувку. Вынырнув, джинн уставился на парня, глаза его округлились, рот самопроизвольно открылся.

— Темнота! Ты что, богов ни разу не видел? Гы-гы-гы! — загоготал паренек, — Ну что ты на меня уставился, как Бад-Хед на телку? Закрой рот, кишки простудишь!

Насмешки помогли мало — рот джинна продолжал беззвучно то открываться, то закрываться.