Зеленое тысячелетие   ::   Лейбер Фриц Ройтер

Это было единственным местом, где Фил не мог припомнить никакой конкуренции со стороны автоматов…

«Да, в самом деле, пустая, бесцельная жизнь», — сказал себе Фил и тут же подумал, что даже эта мысль не может разрушить его нынешнее ощущение.

Он очнулся от забытья и увидел, что кот расхаживает по кровати и внимательно изучает его обнаженное тело.

— Слушай, мы друзья, но это уж слишком! Оставь мне хоть какое-то право на интим!

Посмеиваясь, Фил выскочил из постели и, покинув зону рассеянного тепла, лившегося из установки на потолке, взял легкий халат. Натягивая его на плечи, он промурлыкал пару тактов из «Поцелуя в свободном падении» и шаркнул ногой, отчего кот тут же бросился играть с его пальцами в салочки.

— Откуда ты появился, Счастливчик? — повторил Фил и повернулся к окну.

Оно было в трех шагах. Взгляд неожиданно уперся в почти пустую коробочку от снотворного, и на секунду Фила вновь охватило жутковатое сомнение: может, чрезмерная доза, которую он принял сегодня утром, и спровоцировала серьезные изменения в мозгу? В конце концов, кот был ненормальным (и галлюцинации тоже ненормальны!) и это сумасшедшее, необъяснимое ощущение счастья слишком напоминало внутреннее состояние божественного совершенства, в которое, как поговаривают, погружаются параноики.

Но вот он уже у окна и чувствует новый поворот в настроении, и сомнение забыто.

Окно выходило в глубокую, весьма узкую нишу в стене перестроенного гостиничного монстра. Если бы Фил рискнул высунуться из него подальше, то ему бы удалось выглянуть всего лишь за пределы ниши и краем глаза увидеть задрапированный рекламой угол принадлежавшего «Развлечениям Инкорпорейтед» атлетического центра, а также вертолетную площадку на его крыше. Гостиницу выстроили в виде роскошного дворца для нуворишей, разбогатевших на войне семидесятых годов. Но во время сильного жилищного кризиса в восьмидесятые ее огромные номера были разделены на крохотные спаленки. И все же здание сохранило, по крайней мере, одну черту былого великолепия: огромные овальные окна из двух листов поляризующегося стекла. Внутренний лист вращался и позволял жильцам затемнять окна, делать их абсолютно прозрачными либо наслаждаться сумеречной полутьмой. Помимо этого, окна обладали еще одной удивительной, поистине чудесной особенностью: их действительно можно было открыть, повернув на верхней и нижней осях. Теперь, когда применяемому в гостинице рассеянному отоплению и системе кондиционирования воздуха никак нельзя было доверять, эта особенность использовалась гораздо чаще, чем предполагалось, хотя большую часть дня окна оставались закрытыми.

Филу всегда казалось, что громадная серая стена всего в трех метрах от него, покрытая рядами зловещих иллюминаторов, многие из которых были затемнены, являлась самым мрачным видом на свете, более того — символом его отрешенности от жизни и людей.

Но сейчас, когда он стоял, слегка перегнувшись, и его коротко стриженые волосы касались потускневшего круглого обода, ему казалось, что он может представить себе происходящее за этой стеной, словно она сделана из некоего проводящего эмоции материала — как медь проводит электричество. Не увидеть что-либо, не подумать, а именно почувствовать сквозь нее, добраться до теплых, жалких, восхитительных, смешных человеческих жизней в комнатушках за ней. Две пятых из них были счастливыми, девять десятых — печальными. Обитавшие в них существа лелеяли свои страхи и разочарования, потому что человеку необходимо что-нибудь лелеять. Они сколачивали болевую броню из своих страхов и разочарований.