Бассейн в гареме   ::   Александрова Наталья

Он непрерывно рассказывал анекдоты, сам почти не смеялся, но внимательно и с интересом наблюдал, как смеются другие. Гошу упорно называл профессором и обращался к нему чрезвычайно вежливо. Взвинченному непривычной обстановкой, выпивкой и женщинами Гоше льстила эта уважительность. Он хотел казаться значительным, важным, причастным к каким-то тайнам.

Оксана, преувеличенно громко смеясь, вскочила со скамьи, тряся задом, пробежала к бассейну и бултыхнулась в него, обдав компанию брызгами. Гоша, перехватив Женин презрительный взгляд, улыбнулся ей одними глазами. Женя подсела к нему поближе, пригнулась, коснувшись грудью, проворковала в самое ухо:

– Ты правда профессор? Я думала, они все старые, а ты молодой и симпатичный!

Гошу бросило в жар, он облизнул губы и пробормотал:

– Ну не совсем профессор, я кандидат вообще-то… В Эрмитаже работаю…

– Как интересно! – Женя придвинулась еще ближе, простыня ненавязчиво сползла с плеча, открыв маленькую смуглую грудь.

Появился Сеня с новым ящиком «Хейникена», Муса вынул из складок простыни пистолет и ловко, краешком ствола, сорвал крышки с нескольких бутылок. Джек нырнул за Оксаной в бассейн, и оттуда послышалось довольное повизгивание. Муса протянул Гоше открытую бутылку и с интересом спросил:

– А что, каждая картина в Эрмитаже на сигнализации?

Гоша неожиданно очень сильно опьянел. Комната закачалась перед ним, никак не наводясь на фокус. Женя слегка прикусила мелкими острыми зубками мочку Гошиного уха. По позвоночнику пробежала сладкая щекотная волна. Хотелось смеяться, говорить, показать, какой он крутой…

– Какая сигнализация! – Гоша презрительно хмыкнул. – Знающий человек, если надо, любую картину может вынести! Тех, что в запасниках, – вообще двадцать лет не хватятся! А можно даже из зала, сигнализации почти нигде нет!

– Правда? – недоверчиво шептала Женя, мягко и уверенно укладывая его на скамью, прикасаясь к шее и груди сухими горячими губами.

Муса слушал внимательно, не перебивая, смотрел, прищурившись, холодными маленькими, совершенно трезвыми глазками.

Оксана выбралась из бассейна, уселась на его краю. Гоша скосил на нее взгляд. Эта картина что-то напомнила ему: мозаичная плитка, квадратный бассейн, сидящая на его краю нагая женщина с распущенными волосами…

***



Алевтина Петровна вздрогнула и открыла глаза. Ах как неприлично, чуть не заснула. Что-то сегодня ломит в висках и голова тяжелая – видно, реакция на погоду. Да, весной всегда плохое самочувствие, а шестьдесят шесть лет – не шутка. Хотя, конечно, таких лет ей никто не даст. Главное в ее возрасте – быть всегда подтянутой и не распускаться. И одеваться прилично. То есть не обязательно дорого, но прилично и аккуратно. Спина у нее все еще относительно прямая – недаром в детстве мать привязывала деревянную дощечку, чтобы она поддерживала лопатки в сведенном состоянии, и фирменный зеленый пиджак сидит на фигуре очень даже неплохо. Во всяком случае, совершенно не так, как на этой толстухе Федре.

Да, с пиджаком-то все в порядке, а вот с обувью… Заметив, что в зал вошел посетитель, Алевтина Петровна сдержалась и не поглядела вниз, на ботинки. Правый давно ее беспокоил. Эта складка на сгибе… кажется, она понемногу превращается в дырку. Да, с тех пор как соседский мальчишка Димка наступил ей на ногу в темном коридоре, правый ботинок определенно стал пропускать влагу. Димка, конечно, извинился, но ботинок его извинений не принял. И теперь, как ни замазывай кремом, вода, как говорится, дырочку найдет.

Алевтина Петровна украдкой оглянулась и потянулась на стуле, после чего обвела взглядом зал. Все в порядке, все надоевшие экспонаты никуда не делись. С ее места были видны ярко одетые арабы на фоне горного пейзажа, две молоденькие девушки, подслушивающие под дверью.