Операция Наследник   ::   Черкасов Дмитрий

К тому же оба извлекали из этой дружбы выгоду: Мякишев получал необходимую в его политической карьере информацию и ценные советы, а сам передавал приятелю информацию «свыше», которую тот, в свою очередь, обрабатывал, и тем самым мог выполнять свою основную функцию - влиять.

На Мякишева Акулов получил наводку десять лет назад, когда Николай Александрович был Чрезвычайным и Полномочным послом в Канаде. Само же ЦРУ заинтересовалось Мякишевым еще раньше, и, будучи студентом Колумбийского университета, молодой партиец находился под постоянным контролем и нежной опекой американских спецслужб. Центр возлагал на Акулова большие надежды, резонно полагая, что через Мякишева агент Медведь выйдет в ближайшее время на Прямочева.

Акулов вспомнил недавний разговор с шефом. В теплой обстановке, как бы между прочим, он спросил Мякишева, почему тот выбрал сторону Прямочева, а не его друга Григория Романова. Шеф улыбнулся и ответил: «Нам не нужен второй Сталин. Нам нужен реформатор, ну а Великим мы его сделаем».

Это было весьма опасное заявление, так как само по себе уже сбрасывало со счетов еще вполне сильного Андропова. Акулов понял, что ненароком приоткрыл потайную дверь и, видя, как Николая Александровича смутили собственные неосторожные слова, не стал далее развивать эту тему. Пока не стал. Он понял также, кто это «мы», и обрадовался, что планы ЦРУ изящно вписались в планы советских Вершителей.

Николай Александрович внимательно посмотрел на Акулова и произнес:

- Есть вопросы, на которые в самое ближайшее время я должен получить подробные и точные ответы…

Федор Михайлович улыбнулся. Он знал, что сделает из Мякишева «главного советника» при «главном Вершителе» и тот станет претворять в жизнь новые идеи партии, подсказанные ему Акуловым-Харингтоном. Именно он будет и Вершителем и Советником. Ведь главный не тот, кто стоит на трибуне, а тот, кто за кулисами держит тоненькие невидимые и крепкие ниточки. И ниточки эти будут в руках Акулова…



2

Выйдя из управления, Саблин сел в ожидавшую его машину. Черная «Волга» вылетела на проспект и понеслась к Олимпийскому комплексу.

Бассейн был почти пуст, если не считать всего двух мужчин. Проплыв два километра, полковник понежился в сауне, помылся в душе и напоследок зашел в туалет. Оглядевшись, он закрылся в кабинке, встал на унитаз и, дотянувшись до сливного бачка, запустил туда руку. Саблин знал, что искать, так как почти сразу нащупал подвешенную на спусковой крючок капсулу. Положив ее в плавки, он как ни в чем не бывало направился в раздевалку.

Прошло две недели, как Павел Александрович вернулся из Зоны. Первое время он заметно нервничал, хотя и сумел объяснить происшедшее на объекте в свою пользу, уничтожив Зотова в глазах начальства морально, а может, уже и физически. Для полковника вся эта история закончилась благополучно, и он приступил к своим обязанностям, которые пришлось отложить из-за командировки.

В два часа дня Саблин решил пообедать в одном из уютных ресторанчиков на окраине Москвы.

Войдя в полутемный зал, он увидел нужного ему человека.

- Здравствуй, Ахмед, - сказал полковник, присаживаясь за столик.

- Здравствуй, дорогой Петр Александрович. Присоединяйся, пожалуйста, к моей скромной трапезе. Ахмед всегда рад хорошему гостю.

Они улыбнулись, сверля друг друга глазами.

- Как дела у твоего господина? - спросил Саблин без всяких предисловий.

- Жизнь, как тельняшка, а в этом году особенно. Но сначала выпей, закуси, а разговор никуда не убежит.

- Некогда, Ахмед, дела.

- У всех дела, но я же сижу, как видишь.

Таджик разлил по рюмкам коньяк и жестом предложил Петру Александровичу составить компанию:

- Пей, дорогой. Я тебе уже заказал свой любимый плов.