Живая скульптура   ::   Старджон Теодор Гамильтон

То, что меня вечно трясет от злости, — моя, и только моя вина, потому что все-таки я не могу удержаться от новых вопросов, а стало быть, ищу ответы. Здесь, в этой лаборатории, имеется полдюжины по-настоящему стоящих изобретений, и еще штук пятьдесят существует пока лишь у меня в голове. Но разве нужны они в мире, где люди охотнее перебьют друг друга, стоя в пустыне, даже если им доказать, что можно превратить ее в цветущий оазис? В мире, где миллионы уходят на разведку и освоение нефтяных месторождений, хотя имеется бесчисленное множество доказательств, свидетельствующих, что подобный вид топлива несет нам всем погибель!

Да, я вечно сердит, но разве у меня недостаточно причин для этого?

Она терпеливо ждала, когда тишина поглотит эти гулкие тирады, развеет их эхо в свежем утреннем воздухе. Потом помолчала еще немного, чтобы до него дошло: сейчас он не сидит здесь наедине со своим вечным спутником — гневом. У него есть собеседница. Наконец, мужчина понял это и смущенно улыбнулся.

— А что, если Вы неверно формулируете свои вопросы? — заговорила она. — Возможно, люди, живущие по старым правилам, действительно стараются не забивать голову мыслями о будущем. Но я знаю одно правило, над которым стоит задуматься: «Еслитыверно задал вопрос, то уже получил ответ».

Она сделала паузу, чтобы убедиться, что он слушает.

— Ну, вот, например, Вы опустили руку на кусок раскаленного железа. Можно задать себе вопрос: «Что делать, чтобы она не сгорела?». Ответ очевиден, правда? Если мир не хочет принимать Ваши изобретения, можно ли так сформулировать вопрос, чтобы в нем содержался ответ, почему происходит именно так, а не иначе?

— Тут все ясно, — коротко сказал он. — Люди глупы.

— Это неправильный ответ, и Вы сами прекрасно знаете это.

— Интересно, как же выглядитправильный?

— Представления не имею! Могу сказать одно: для людей главное, — не что делать, а как. Вы ведь уже знаете, как поступать с бонсаи, чтобы он рос, повинуясь Вашим пожеланиям?

— Ах ты, черт!

— Люди тоже живые существа, им также свойственно расти. Я не имею и сотой доли Вашего опыта обращения с бонсаи, но почему-то уверена, что когда Вы начинаете их формировать, они редко бывают здоровыми, стройными, сильными деревцами. Но именно изсамыхчахлых и искривленных могут вырасти самые красивые экземпляры. Помните об этом, если беретесь формировать всё человечество!

— То, что Вы сказали... Не знаю, что лучше, — рассмеяться в лицо или стукнуть по нему хорошенько!

Девушка встала. Только сейчас он заметил, какая она высокая и стройная.

— Наверное, мне лучше уйти.

— Нет-нет, продолжайте. Я ведь не в прямом смысле!

— Да нет, я совсем не испугалась. Просто мне лучше уйти сейчас.

— Боитесь задать следующий вопрос? — теперь он сумел угадать ее мысли.

— Ужасно.

— Все-таки попробуйте.

— Нет.

— Хорошо, я спрошу вместо вас. Вы сказали, что я рассержен, ожесточился, что меня не отпускает страх. Хотите знать, чего я боюсь?

— Да.

— Вас. Я смертельно боюсь вас.

— Не может быть!

— В Вас есть что-то вызывающее на откровенность, — с трудом произнес мужчина. — Знаю, знаю, что Вы сейчас думаете: боится сблизиться с другим человеком. Боится всего, с чем нельзя справиться при помощи отвертки, спектроскопа или таблицы косинусов и тангенсов. Да. С этим я ничего не могу поделать.

Он очень старался сохранить в голосе иронию, но руки предательски дрожали.

— С этим Вы справитесь, поливая лишь одну сторону или выставляя ее на солнце, — мягко сказала девушка. — Просто обходитесь с ним, как с любым живым существом, неважно, бонсаи это или женщина, — и оно станет таким, как Вы хотите. При условии, что сумеете остаться самим собой. — Не жалейте ни времени, ни усилий. Вложите в него часть себя.

— Наверное, можно считать это своеобразным предложением.