Живописец и оборотень   ::   Силверберг Роберт

— Нет, нет…

— Теперь ты знаешь ответ на свой вопрос.

— Я знаю одно: ты — человек, а картина лжет.

— Нет, Терион.

— Докажи мне это. Изменись прямо сейчас. — Он снял руку с ее плеча и сделал шаг назад. — Сделай это для меня.

Она взглянула на него с грустью и мгновенно изменила свой облик, став точной копией Нисмайла — она уже делала это раньше. Неоспоримое доказательство! У Нисмайла задергалась щека. Он не отрываясь смотрел на Саризу, и она снова изменилась, на этот раз превратившись в нечто чудовищное, кошмарное — рябое шарообразное существо с обвислой кожей, огромными глазами и загнутым черным клювом. Потом снова стала метаморфом — высокого роста, с впалой грудью, плоским, невыразительным лицом. А еще через мгновение превратилась в прекрасную Саризу с копной каштановых волос и стройной точеной фигурой.

— Нет, — сказал он. — Только не это. Больше не надо маскировки.

Она снова стала метаморфом. Он кивнул.

— Хорошо. Оставайся такой. Так лучше.

— Лучше?!

— Да. Какая есть, ты гораздо красивее. Обман всегда безобразен.

Он взял ее за руку. На ней было шесть пальцев, длинных и тонких, без ногтей и, похоже, без суставов. Кожа ее была гладкой и слегка блестела, а на ощупь казалась совсем не такой, какой он ее себе представлял. Он обнял ее за худые плечи. Она по-прежнему стояла неподвижно.

— Теперь мне нужно идти, — наконец сказала она.

— Останься со мной. Живи здесь.

— Даже после всего этого?

— Да. Живи со мной и оставайся такая, какая ты есть.

— Ты на самом деле этого хочешь?

— Очень, — сказал он. — Останешься?

— Когда я пришла к тебе впервые, — сказала она, — я хотела просто посмотреть на тебя, поиграть с тобой, может быть, даже подразнить, причинить боль. Ведь ты был мой враг. Люди всегда были для нас врагами. Но когда мы стали жить вместе, я поняла, что не могу ненавидеть тебя. Именно тебя, понимаешь?

Как странно было слышать голос прекрасной Саризы из уст этого нечеловеческого существа! Как это все похоже на сон, думал он.

— Мне захотелось остаться с тобой навсегда, продолжать эту игру вечно. Но всему пришел конец. И все же мне по-прежнему хочется быть с тобой.

— Оставайся, Сариза.

— Я останусь, если ты на самом деле хочешь этого.

— Я же сказал тебе.

— И ты меня не боишься?

— Нет.

— Напиши меня снова, Терион. Докажи мне это своей живописью. Хочу увидеть твою любовь ко мне на полотне. Тогда я останусь.

Он писал ее каждый день, пока у него не кончились холсты, которыми он завесил стены своей хижины: Сариза и дерево двикка, Сариза на поляне, Сариза на фоне вечернего тумана, Сариза в сумерках — зеленое на красном. Он не мог изготовить холстов больше, хотя и пытался. Но это уже не имело значения. Они совершали вдвоем далекие путешествия в самые различные уголки этого бескрайнего леса. Она показывала ему все новые и новые деревья, цветы, обитателей джунглей — зубастых ящериц, золотистых земляных червей, каких-то мрачных существ, которые целыми днями дремали в болотной тине. Они почти не разговаривали — им больше не нужны были слова.

День шел за днем, неделя за неделей. На этой земле, где не наблюдалось смены сезонов, ход времени был не заметен. Может быть, прошел месяц, а может, полгода. Они всегда были одни. Сариза говорила ему, что в джунглях полно метаморфов, но они не показывались им на глаза, и она надеялась, что так будет продолжаться вечно.

Однажды он ушел проверить капканы. Моросил мелкий, непрекращающийся дождь. Спустя час Нисмайл вернулся и сразу почувствовал: что-то случилось. Подходя к хижине, он увидел четырех метаморфов и понял, что один из них — Сариза, хотя какой именно, сказать не мог.

— Подождите! — закричал он, когда они шмыгнули мимо, и побежал следом за ними.