Зимняя сказка   ::   Дубинянская Яна

Джинн деловито отряхнул одежду от снега, пока тот ещё не успел растаять, и сочуственно поинтересовался:

- Замерзли, Шейла?

Она хотела кивнуть головой, но для этого пришлось бы оторвать эту голову от замечательно удобной, как перина, земли, - и Шейла передумала.

- Мы догоним Коридор на моей машине, - ненавязчиво журчал сверху голос Джинна, - и я перемещу вас обратно в районе того, другого города... Джерси, кажется. Вы уж простите за неудобства. Иначе пришлось бы ждать триста шестьдесят четыре дня, пока Коридор миров снова окажется возле вашего дома, Шейла. Вы уж простите. Может быть, у вас есть какие-нибудь желания в плане пищи, одежды?...

Никаких желаний у неё не было. Абсолютно.

- Тогда, с вашего позволения, я погружу это в машину...

Это - был Терри. Он валялся тут же совершенно неподвижно, прямо перед носом Шейлы вздымалась огромная подошва его кроссовка, а откуда-то издали доносился мощный храп. Наверное, Джинн усыпил Терри для удобства транспортировки, подумала Шейла. А впрочем, этот буйвол мог и сам улечься досыпать, с него станется, на редкость толстокожее существо.

С этой приятной мыслью Шейла заснула.

* * *

Их чествовали четыре дня.

Было так замечательно. Журналисты "Сантаунских вестей" и "Радио Джерси" бегали за ней по пятам, а в понедельник заявился репортер из центральной газеты с огромным фотоаппаратом и нащелкал целую пленку! Правда, пришлось обниматься с этим Терри, - слишком много чести и вообще противно, - но зато теперь все блондинки округа могли обломаться.

Естественно, о Джинне, о Коридоре миров, и уж тем более о Нем Шейла помалкивала. Как-то не хотелось, будучи у всех на устах, превращаться из героини в сумасшедшую. Терри, судя по всему, тоже не хотелось. Судя по всему. Они уже четыре дня как не разговаривали.

А на пятый день на пригородной ферме родился двухголовый теленок, и внимание прессы было безнадежно потеряно. Завистливые сограждане поспешили начисто забыть о героическом подвиге своих земляков. Заявка на запись в "Книгу рекордов Гиннеса" вернулась с уведомлением, что десять лет назад какой-то чудак уже пересек степь на том же отрезке за двадцать с чем-то часов при гораздо более низкой температуре, - правда, несколько теплее одетый, но этот спорный момент предлагалось решать через суд с оплатой всех издержек. А фотография в присланной из столицы газете оказалась такой уродливой, что Шейла поспешила засунуть этот номер как можно дальше. Ей очень хотелось нейтрализовать и тот экземпляр, что полагался Терри, но с ним, этим тщеславным амбалом, она не разговаривала.

И все ещё был февраль, и шел то холодный дождь, то мокрый снег, дул пронизывающий ветер, и, естественно, в такую погоду никто ни в кого не влюблялся.

Как-то поздней ночью, прижимая к груди разбуженного, недовольно шипящего Флипа, Шейла подняла глаза к плафону на потолке и зашептала неслышно, словно молитву:

- Пожалуйста, Ты, услышь меня... ничего, что я на "ты"? Ты ведь все слышишь, все знаешь и все понимаешь, наверное. Я так хочу к Тебе! Я понимаю, теперь это гораздо сложнее, целый год ждать, - но я могу поехать на восток, догнать Коридор... я все сделаю, что Ты скажешь! Я очень прошу...

И надо же - последовал ответ.

- Увы, Шейла, - Это был голос Джинна, тихий и опасливый. - Вы были самой счастливой девушкой в обоих мирах. Это все, что я хотел вам сказать... Он разгневается, что я с вами разговариваю. Понимаете, Он...

И уже совсем тихо Джинн закончил:

- Он на вас обиделся.

* * *

В апреле Шейла и Терри поженились.

В июне они поехали в столицу и, по слухам, неплохо там устроились.

В феврале следующего года Шейла приехала в Сантаун погостить у родных.

И весь день гуляла под мелким противным дождем по скользкой, покрытой смерзшимся снегом улице.

Но Он, похоже, все ещё обижался.

2000.