Золотой медведь   ::   Потапов Виктор

Только никто у него не родился. На третью ночь сбежала Настасья. Потом замуж вышла за Ваньку Кузнецова из Никольского, у них вот то дитё и родилось. Сын. Красным командиром был. Потом в Сибирь уехал, города строить, большим человеком стал. Памятник, говорят, ему поставили где-то... - Старик прищурился вдаль, потом покачал головой. - Нет, не вспомню, где. А барин вскоре, как сбежала Настасья, помер от дурной болезни. Народ говорил: медведь его наказал.

- И ты видел его, дедушка, на самом деле? - с мягкой улыбкой спросила Мария и погладила Зиновия по высохшей руке, как бы прося извинения за свое недоверие.

- Видел, - качнул головой старик.

- Ведь сейчас же ракеты в космос летают, люди на Луне были, человеку чужое сердце пришили...

- Ну и пусть себе. ЕМУ это не мешает. Он в лесу живет. В мире много места. А ты иди, иди на поляну, сама увидишь. Сегодня в аккурат его день. Сердцем чую - явится. Иди, милая. Народ уже собрался, и Володька твой тебя давно ищет.

- Но почему же, дедушка, о нем никто ничего не знает?

- А мало ли, о чем люди не знают и знать не хотят! Почему у свиньи морда ниже плеч?! Потому что она в земле роется, а в небо не глядит! Поняла?!

Мария кивнула, глядя в потемневшую дорожную пыль, горькие складочки легли вокруг ее рта и глаз.

- Иди, иди. В жизни с человеком всякое случается. Главное, чтобы он в душе чист остался. - Старик поднялся и побрел прочь.

Мария, опустив голову, сложив руки между колен, осталась сидеть на месте. Зиновиева сказка задела что-то в душе, заставила вспоминать...

Она шла по коридору. Наконец-то одна. Впервые с 8 часов утра. Ее не дергали за рукава, не кричали: девушка, девушка! Не ощупывали взглядами мужчины. Мария была одна, бледная, усталая. Ступени гулко отзывались под каблуками. Поднявшись на свой третий этаж, Мария, запыхавшись, прислонилась к двери. Оставалось совсем немного, и тогда - все. Все до завтрашней смены. Мария достала ключ, сунула его в скважину замка, повернула, толкнула дверь, вошла. Ключ сразу в сумку, чтобы не забыть, и захлопнула дверь. Не руками, взявшись за ручку - плечами, откинувшись назад.

Нащупав выключатель, зажгла свет. Это ее дом. Вот эта пятнадцатиметровая комната. Ради нее она собрала чемодан и приехала сюда? Об этом она мечтала: о вечно журчащей воде в туалете, о каплях, - бим, бим. о чугунную мойку, - роняемых старым краном на кухне, о выцветших, покоробившихся обоях в масляных пятнах и темных точках - следах выведенных клоповьих гнездовий? Об этом она мечтала, когда ей было 16? Для этого она выросла красивой, выросла нежной, желанной?..

Как трудно ходить по этой комнате. Она вся засыпана черепками: полгода назад их было по щиколотку, сегодня - уже по колено. Они невидимы: рассыпавшиеся в прах мечты, разбитые надежды, рухнувшие арки радуг.

Семьдесят рублей в месяц хромой одинокой старухе, похожей на то жилье, которое она сдавала Марии. Здесь Мария плакала иногда, тихо, неслышно, про себя, глубокой ночью. Или просто лежала с сухими глазами, бесчувственная и безразличная ко всему. И размышляла: скоро ли она постареет и на что будет тогда похожа?

Мария оттолкнулась от двери, глянула в мутное зеркало на стене напротив вешалки. Нет, не скоро. Но это все-таки произойдет, и не с чем будет связать красоту и молодость, разве что с этими черепками под ногами.

Она прошла в комнату, села на стул и сбросила туфли. О, какое блаженство! Сунула ноги в стоптанные шлепанцы и продолжала сидеть с бессильно повисшими руками. Рядом на столе лежал конверт с надписанным адресом, совсем готовый к отправке. А подле - листик бумаги, на котором всего три слова: "Дорогая мама! Я..." - и больше ничего.

Закончить письмо нетрудно - она написала много таких писем. "У меня все хорошо.