Зубы Хроноса   ::   Колин Владимир

Какое-то время ему казалось, что он еще слышит голоса ребят, подбадривающих друг друга и спешащих выбраться с кладбища, на котором Луна уже начала будить привидения.

Потом наступила тишина. Лишь шорох летучих мышей…

Руки затекли, и холод камня проникал сквозь залатанную рубаху. Лучи Луны, играя на тропинках между могилами, рисовали тени вампиров. Возле железной ограды, подняв к небу голову, выла собака. Ему стало страшно, и он завыл вместе с ней. Прочитанные молитвы не ослабили веревок, и когда утром вернулись мальчишки, они нашли его бессильно свесившимся в веревочной петле. Две недели с его рук не сходили синяки. Узнав о происшедшем, старый пират выпорол его канатом, потом крепко обнял. Мак Аллен улыбнулся. «Смешно, но с тех пор мне больше не было страшно. За одну ночь я растратил запас страха на целую жизнь…» Рука индейца коснулась его локтя, и Мак Аллен отскочил, морщась и глотая проклятье: Атахуальпа коснулся того самого места, в котором веревка изранила когда-то руку мальчика. «Разве можно так, мгновенно, перенестись в прошлое?» Индеец указал пальцем на дорожку, словно выхваченную Луной из бездны. «Золото! Дорога золота!» Еще секунду назад она была невидима. Теперь Мак Аллен различал каменные плиты, аккуратно уложенные между двумя низкими стенами.

Дорога начиналась прямо перед ними и тянулась, неправдоподобно прямая, к огромному кровавому диску Луны. Она поднималась вверх и, казалось, в самом деле вела на Луну.

Атахуальпа несколько раз простерся перед ней, падая и выпрямляясь с удивительной ловкостью, потом сделал Мак Аллену знак и ступил на плиты, между которыми росла мелкая серебристая трава, слегка окрашенная пурпуром лунных лучей. Мак Аллен молча последовал за ним.

Старинный путь инков так мало пострадал от дыхания времени, отделявшего двух людей с голубыми глазами от священного Инки, которого некогда проносили по этим плитам на золотых носилках! Даже если инки были более искусными строителями, чем римляне — как уверял Фрэй Мигуэль — состояние дороги было поразительным. Следя за искусным чередованием разноцветных камней, из которых были сложены низкие стены, Мак Аллен даже подумал, не поддерживало ли эту дорогу племя Атахуальпы. В таком случае индеец несомненно знал город и тайники, в которых хранилось золото. Он потрогал свой нож.

И вспомнил вечера, проведенные в поселенье индейцев. Первыми решили, что он — сын Виракочи, старики, пораженные его белой кожей, голубыми глазами, рыжими волосами и бородой и тем, что он знал их язык.

Он понял, чего они ждут от него, и вступил в игру, ведя себя так, как от него ожидали, — сурово и с достоинством, как подобает потомку стольких поколений Сыновей Солнца. Убедившись, что ему нигде не найти лучшего убежища, несколько дней он с удовлетворением принимал суеверное уважение и неясные надежды, которые вызвало в поселеньи его появление. Испанцы искали его, он знал, что тому, кто принесет его голову в Лиму, назначена премия, но был уверен, что каждый индеец вынесет любые пытки и умрет, так и не открыв его убежища, — как возлюбленная Инки Манко предпочла, чтобы ее голой привязали к дереву, выпороли до крови и наконец пронзили стрелами, но не выдала места, в котором спрятался Манко, чтобы организовать сопротивление Писсаро. С цинизмом подлинного авантюриста он пользовался неисправимой наивностью индейцев. Вера в то, что их бородатые белые боги когда-нибудь вернутся, придя со стороны моря, сделала их жертвой испанских конквистадоров, которых они приняли за этих богов, но и эта кровавая трагедия их ничему не научила. Та же глупая вера заставляла их теперь склонять головы перед Мак Алленом, и они были готовы жертвовать ради него последней каплей крови.

— «Гори» — говорил Атахуальпа.