Зубы дракона   ::   Корепанов Алексей

Гул захлебнулся темнотой, резко оборвался, словно кто-то оглушил невидимое чудовище - и в тишине послышался торопливый топот. Наблюдатель понял, что преследователи бегут цепью, стремясь охватить станцию кольцом, прорваться внутрь, блокировать источники энергии. Он не стал больше ждать. Фиолетовый луч метнулся слева направо, потом справа налево, пошел вниз, высвечивая покрытие дороги и неподвижные фигуры. Он водил и водил оружием, и дрожали бирюзовые сполохи, и буйствовали фиолетовые молнии, вспарывая брюхо темноты.

"Есть!"

Стена превратилась в туннель. Наблюдатель попятился в проход, повернулся помчался, сжимая оружие, туда, где голубело зыбкое овальное пятно, где все уже было готово.

В ночи над станцией разгоралось радужное сияние, набирало силу, выплескивалось под облака, озаряя безмолвный город, дорогу, бегущие к станции фигуры и уходящую к горизонту равнину с островками деревьев. Дрожали, извивались, суетились тени. Фигуры исчезали в туннеле, а сияние начало медленно тускнеть.

*

Прямо перед глазами возникло что-то желтое с грязными потеками. Панаев некоторое время смотрел на это желтое и наконец понял, что сидит на корточках возле дверцы обшарпанной "Волги" с черными квадратиками на боку. Он поднялся, заглянул в машину. Пожилой грузный таксист в клетчатой рубашке с короткими рукавами молча сидел за рулем, привалившись к дверце, и смотрел прямо перед собой остекленевшими глазами. Панаев растерянно огляделся. Полоса серого, в выбоинах, асфальта с кучками мусора у обочин вытекала из-за поворота, расталкивая выцветшие за лето заборы частного сектора, спускалась в низину, к мостику, на котором стояло такси, и вновь уходила в гору. Вдоль дороги млели под теплым еще сентябрьским солнцем пыльные тополя, по склону оврага тянулись неприступные заборы, над заборами сквозь зелень яблонь, слив и вишен виднелись добротные крыши. На вершине холма, там, где дорога, казалось, въезжала прямо в бледно-синее небо, стоял столб с желтым прямоугольником - указателем автобусной остановки.

Панаев узнал эти места и ему стало не по себе. Кажется, повторялась та же история с обмороком. Тогда, в ночь на понедельник, за городом. И вот теперь, на городской окраине. Он посмотрел вниз, на дно оврага. В удручающе серой траве копошился ручеек, выпирали из земли угловатые гранитные валуны, усеянные осколками бутылок, валялась автомобильная шина, дырявый таз и какое-то тряпье. И кусок деревянных перил, выпиленный местными лоботрясами из ограждения как раз напротив Панаева.

Панаев постарался вспомнить, как попал в этот район, но ничего не получалось. Стоящее рядом такси вроде бы свидетельствовало о том, что он приехал сюда - но как и зачем это было сделано, Панаев не помнил. И мелькали в глубине сознания смутные тени еще каких-то воспоминаний, каких-то разговоров и действий, мелькали - но никак не давали ухватить себя и вытащить на свет... Чудеса, кажется, не собирались возвращаться в тот неведомый мешок, из которого посыпались они в последнее время на Панаева. Конечно, все это было интересно, но и страшно, страшно своей непонятностью, неожиданностью, отсутствием хотя бы намеков на что-либо подобное в прежней его довольно однообразной жизни. Без сякой связи с предыдущими его деяниями, без всякого предупреждения покатило то одно, то другое, и все как-то сразу, взахлеб, непрерывно...

Он разглядывал угрюмые валуны под мостом, и о чем-то они ему напоминали, о чем-то, произошедшем вчера?.. десять лет назад?.. только что?.. Чего-то там не хватало... Зачем он сюда приехал? И вообще почему он здесь, а не в поликлинике? Или это опять какое-нибудь наваждение?..

С вершины холма донесся рокот мотора.