Основная операция   ::   Корецкий Даниил

- Чтоб они сдохли! - выругался Чижик, и в его глазах появилось новое выражение. Такое, как двадцать минут назад на пирсе. - Когда придет лодка? - поинтересовался Калядов. - Завтра в середине дня, - ответил капитанлейтенант. Они обменялись многозначительными взглядами.

* * *

Ракетный подводный крейсер стратегического назначения "К-755" шел со скоростью двадцати узлов на шестидесятиметровой глубине. Стальная махина размером с четырехподъездную хрущевскую пятиэтажку продавливала вязкую массу воды, оставляя позади завихрения и воронки водоворотов. Как всегда в конце похода, на борту царило приподнятое оживление: матросы чаще улыбались, травили анекдоты, добродушно разыгрывали друг друга. Такая атмосфера складывается обычно после выполнения тяжелой и ответственной работы, когда осталось прибраться, сложить инструменты, вымыться и отправиться по домам. А экипажу "барракуды" предстояло преодолеть последние четыреста миль в их морской жизни: более половины уходили на дембель, остальным дослуживать на берегу, дышать свежим воздухом, ходить по твердой земле и отдыхать от изнурительных "автономок". Поэтому настроение у всех было отличным, свободные от вахты набились в каюткомпанию, где Ваня Сазонов бацал под гитару песню про северный подводный флот.

Назад уходит пирса полоса, швартовый лязгнул крюк. И, отрезая голубые небеса, стальной задраен люк. На глубине смотри во все глаза, но не увидишь ты беды. Над головой холодная вода и голубые льды...

Льды Северного Ледовитого океана остались позади, так же как и холодные воды Берингова моря. "Барракуда" обогнула Камчатку, пересекла южную часть Охотского моря и приближалась к проливу Лаперуза. А от него до бухты Ольга - рукой подать... Аппетитно пахло выпекаемым хлебом, впереди ждал редкий как в армии, так и на флоте праздничный ужин, считанные часы оставались до берега, маловероятны всякие ЧП, авралы и учебные тревоги. Мичманы помягчели: раз лодку ставят на прикол и их ждут перемены в жизни, ну да чего беспокоиться, дело служивое, была бы шея, а хомут найдется. Вон квадратный гиревик Ивантеев тоже всунулся в проем люка, слушает, расслабляется.

А жизнь идет, как маятник в часах, реакторы гудят. Сквозь расстояние зеленые глаза в твои глаза глядят. Но сколько плавает еще с войны неразорвавшихся мин... Бывают криками отсеки полны агонизирующих субмарин!

"К-755" тоже агонизирует, хотя это и не бросается в глаза. Ход хороший, оборудование исправно, шестнадцать ракет с ядерными головками затаились в пусковых шахтах, и у каждой своя цель имеется. Только с корпусом что-то не то происходит, значит, поставят лодочку на отстой, разукомплектуют да спишут. Что там такое с корпусом, матросов особо не интересует, главное сейчас не развалится, и ладно. Да и мичмана в технические тонкости не вдаются, не их это уровень. А офицеры... Командир, кап-раз Семенов уже все сроки выслужил, спит и видит пенсионный покой. Его первый зам Попов идет на повышение, получает свой корабль. Зам по личному составу Ковалев тоже выдвигается в штаб флота, штурман Евгеньев отправляется в академию, командиры боевых частей перемещаются кто на равную, кто на более высокую должность. Так что эта странная коррозионная усталость корпуса офицеров тоже не очень занимает.

Мы доверяем нашей лодочке сполна, ее конструкторам. Но если все-таки осилит глубина, придется плохо нам. И не поможет нам торпедный аппарат, и респиратор не спасет. Ведь не проломишь спинами ребят восьмиметровый лед...

Сазонов прихлопнул струны ладонью, оборвав звенящий аккорд на трагической ноте. На миг в каюткомпании наступила тишина. - Панические песни поешь! - на всякий случай строго сказал Ивантеев. И перед тем, как уйти, припугнул: - Услышит Лисков, вмиг на карандаш возьмет! Капитан третьего ранга Лисков - "особист.