23000   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

Эти руки проворно заработали: достали маленький шприц с коричневатой жидкостью, сделали мальчику быстрый укол в плечо, раздели его догола, натянули памперс.

Дор принес синий чемодан, открыл. В чемодане лежало верблюжье одеяло. Мальчика бережно завернули в одеяло, оставив лицо. И положили в чемодан. Ясто осторожно приподнял веко мальчика. Голубой, прозрачный по краям глаз задумчиво и неподвижно глянул на них.

– Спит, – пробормотал Ясто.

– Те двое внизу? – прошептал Дор.

– Да.

– Лифт?

– По-прежнему.

– Тогда ты понесешь.

– Я.

Они взяли безвольные, побледневшие руки мальчика и на минуту замерли, прикрыв глаза. Затем, очнувшись, закрыли чемодан. Ясто мягко поднял чемодан, поднес к двери. Поставил. Приоткрыв дверь, они замерли, прислушиваясь. На лестнице было тихо. Дор и Ясто глянули в изумрудно-голубые и серовато-синие глаза друг друга. И стремительно обнялись, со взаимной яростной силой прижались грудью. Из губ их вырвались слабые утробные звуки, сильные руки стиснулись, напряглись, замерли. Головы их задрожали. Сердца заговорили .

– Дор... – прохрипел Ясто.

– Ясто... – выдохнул Дор.

Они застонали и резко оттолкнулись, отстранились.

И мгновенно пришли в себя. Успокоились. Вдохнули. И плавно выдохнули.

Дор шагнул за дверь. И стал спускаться по лестнице: лифт не работал. Чуть погодя Ясто с чемоданом в руке двинулся за ним. Дор неспешно бежал вниз по ступенькам, легко неся свое сильное, пластичное тело.

Между первым и вторым этажами этого шестнадцатиэтажного панельного дома периодически ночевал бомж Валера Соплеух. Последнюю ночь он провел на лестничной клетке со своей подругой Зульфией. Только что она разбудила Соплеуха, требуя пива. Стоя на коленях и хрипло бранясь, Соплеух шарил по грязным карманам, выгребая мелочь, оставшуюся со вчерашнего дня. Услышав, что кто-то спускается сверху, Соплеух поднял голову и привычно затянул:

– Земляки, подайте бывшему водолазу на утоление жажды!

Спускаясь к ним по лестнице, Дор сунул руку в карман. Бомжи увидели его.

– Землячок, не будь жлобом, я же тоже... – заговорил Соплеух, но не закончил фразу: Дор стремительно и со страшной силой ударил его кастетом в голову. Раздался слабый треск черепа. Зульфия отшатнулась, открыв беззубый рот. Дор шагнул к ней и ударил ее в переносицу. Голова ее сильно стукнулась об исписанную граффити стену. Соплеух беззвучно повалился на пол. Дор перешагнул через него, обернув кастет носовым платком, убрал в карман, двинулся дальше вниз. Ясто спускался не так быстро, осторожно неся чемодан. Проходя между лежащими на полу бомжами и косясь на дергающиеся и подплывающие мочой ноги Зульфии, он инстинктивно поднял синий чемодан повыше, спустился на первый этаж, миновал лифт с доской объявлений и вышел во двор, зацепившись левой рукой за стальной заусенец на косяке входной двери.

Во дворе было жарко и солнечно. У подъезда стояли пыльные «жигули». За рулем сидел лысоватый голубоглазый блондин в серой майке и смотрел на трех бездомных собак, настороженно рычащих на него. Как только собаки увидели Ясто, они зарычали сильнее и отошли подальше от машины. Ясто положил чемодан на заднее сиденье, сел рядом с водителем. «Жигули» тронулись, стали выезжать из двора.

– Всё? – спросил водитель.

– Всё, – ответил Ясто.

– Собаки... – пробормотал водитель.

– Чуют нас, да? – нервно улыбнулся Ясто.

– Я не знал этого раньше.

– Ты молод сердцем, Мохо, – Ясто поднес к губам оцарапанную руку и отсосал выступившую каплю крови.

«Жигули» выехали на улицу Островитянова. И сразу за ними пристроился массивный темно-синий внедорожник «линкольн-навигатор». За рулем сидел худощавый Ирэ, рядом с ним – Дор.

– Где? – произнес Ирэ.