31 июня   ::   Пристли Джон Бойнтон

– Ну а я, слава Богу, безнравственна, – сказала Нинет, и её зелёные глаза заблестели. – Пусть только случай представится или хоть полслучая – уж я позабочусь о том, чтобы события у нас были! Вот увидишь!

Поспешно вошла принцесса Мелисента, на ходу протирая шёлковой тряпицей волшебное зеркало – около восемнадцати дюймов в длину и столько же в ширину, – сделанное из блестящего металла и вставленное в тёмную деревянную раму. У принцессы были золотистые волосы и большие серые глаза, и вообще она была очаровательна, но в то утро она рассталась со своею обычной дремотной и улыбчивой безмятежностью, и вид у неё был совсем хмурый.

– Я просто вне себя! – объявила она. – Всё утро смотрю, а его нет и нет. Но я уверена, что он по-прежнему обо мне думает. Я чувствую, что думает! Видно, чары не действуют.

– Может быть, если я попытаюсь… – начала Нинет.

– Ни в коем случае! Магистр Мальгрим, волшебник, дал мне зеркало только на время. – Тут она заметила музыканта. – Идите, Лэмисон. Нынче утром музыки не будет. Мы не в духе. – Она умолкла, выжидая, пока он выйдет. – Нет, это меня с ума сводит! Неужели я больше его не увижу? Какой сегодня день?

– Лунный день, тридцать первое июня, – сказала Элисон. – И погода чудесная. Мы не выйдем погулять?

– Нет, отец желает говорить со мною. Придётся сесть за вышивание.

Обернувшись к Элисон, Нинет скорчила недовольную гримаску.

– Ах нет, Мелисента, пожалуйста, подождите. Вы ведь нам ещё не рассказали, как был одет этот рыцарь.

– Да, право, не знаю, – начала принцесса задушевно и доверительно, – кажется, на нём была белая рубашка, а поверх – жёлтый камзол или что-то в этом роде. И потом мне кажется, что он не рыцарь. И даже не оруженосец. Наверно, какой-нибудь художник. – Она помедлила, потом решившись сказала ещё более доверительно: – А вот это уже тайна: его зовут Сэм.

– Сэм? – в один голос воскликнули Нинет и Элисон.

– Сэм, – повторила принцесса с нескрываемым удовольствием. – Правда, миленькое имя? И ещё про одну вещь я вам не рассказала – он умеет выдувать дым изо рта.

– Как дракон? – спросила поражённая Элисон.

– Вовсе не как дракон. У него это получается не свирепо, а очень мило!

– Может, он волшебник? – предположила Нинет.

Это задело принцессу.

– Вот ещё! Оттого что вашу тётку подозревали в колдовстве, у вас, Нинет, только и на уме всякие там чародеи, колдуны, волшебники…

Раздался оглушительный стук в двери, после чего они распахнулись настежь, пропустив герольда короля Мелиота – грузного пьяницу с громовым голосом.

– Благородная принцесса Мелисента… сударыни! – загремел он. – С вашего дозволения, честь имею объявить: его королевское величество Мелиот – король Перадора, высокий повелитель Бергамора, Марралора и Парлота, властелин Лансингтона, Нижних Мхов и Трёх Мостов!

– Мне кажется, вы усердствуете не по разуму, – сердито сказала Мелисента. – Ну кому какое дело до этих Нижних Мхов и Трёх Мостов?

Прежде чем герольд успел ответить, у самых дверей заиграли трубы. Девушки зажали уши и состроили недовольные гримаски. Вслед за тем совершился выход короля Мелиота – ничуть, однако, не величественный по причине крайней поспешности. На короле была самая лёгкая его корона и мантия, некогда велколепная, но теперь изрядно обносившаяся и с довольно чёткими следами яичных и винных пятен. Король был одним из тех обременённых властью людей пожилого возраста, которым кажется, будто они вершат великие дела, меж тем как на самом деле они просто по уши увязли во всяческих мелочах. Слова из уст короля сыпались быстро и отрывисто, и ему всегда до того не терпелось высказать своё суждение, что нередко он сам себя перебивал.

– Доброе утро, Мелисента! Доброе утро, девочки! – проговорил он в ответ на их реверансы.