Бедная мисс Финч   ::   Коллинз Уильям Уилки

Компаньонке ее следовало играть a livre ouvert [1] , и играть достойным образом произведения великих композиторов, которых бедная девушка обожала, а она вслед затем, сев за фортепиано, воспроизводила отрывками услышанное. Профессор приглашен был прослушать меня и решить, способна ли я не исказить Моцарта, Бетховена и других композиторов, писавших для фортепиано. Это испытание выдержала я с успехом. Что касается до рекомендаций моих, они сами за себя говорили. Даже ходатай по делам, как ни старался, ни к чему не мог придраться в них. Мы условились, что я сначала поеду на месяц к молодой даме. Если по истечении этого времени мы с нею сблизимся и будем довольны друг другом, то я останусь на условиях, вполне удовлетворявших меня. Таков был наш уговор. На следующий день я отправилась в путь по железной дороге.

Мне было предложено ехать до города Льюеса в Сусексе. Прибыв туда, я должна была спросить экипаж отца моей будущей хозяйки, названного на визитной карточке достопочтенным Терцием Финчем. Этот экипаж доставит меня в приходский дом в селении Димчорч. Селение же Димчорч лежит среди Соут-Доунских гор, милях в четырех от морского берега. Вот все, что знала я, садясь в вагон. Неужели после исполненной приключений жизни, после бурных волнений моей республиканской деятельности во времена доктора, я похороню себя в глухом английском селении и буду влачить такое же однообразное существование, как овцы, пасущиеся на горах? При всей моей опытности я еще не знала тогда, что в самых глухих уголках достаточно места для самых могучих страстей человеческих. Я видела драму жизни в треволнениях революций в тропиках, теперь мне предстояло следить за ней с захватывающим интересом в зеленой глуши Соут-Доунских гор.



Глава II

Г-ЖА ПРАТОЛУНГО ЕДЕТ ПО СУШЕ, КАК ПО МОРЮ



Упитанный мальчик с светло-русыми, как у саксонца, волосами, потертая зеленая колясочка и мохнатый гнедой пони предстали предо мной на станции Льюес. Я спросила мальчика:

— Вы слуга достопочтенного Финча?

А мальчик ответил:

— Стало быть, так.

Мы проехали по городу. Улицы с уныло чистыми домами. Ни души не видно было в плотно затворенных окнах. Никто не выходил из мрачных, запертых дверей. Ни театра, ни общественных зданий, кроме пустой ратуши, на белых ступенях которой стоял задумавшись полицейский. Ни одного покупателя в лавках и никого за стойкой, чтобы продавать товар, если б явились покупатели. Кое-где по пути встретились местные жители, которые с изумлением таращили на нас глаза и, по-видимому, не были способны ни к чему другому. Я спросила мальчика Финча:

— Что, этот город богатый?

Мальчик достопочтенного Финча осклабился и ответил:

— Стало быть, богатый.

Хорошо. Здесь, по крайней мере, презренные богачи не наслаждаются жизнью.

Оставив этот город скучающих людей, замурованных в домашние гробницы, мы выехали на красивую большую дорогу, идущую в гору. По обеим сторонам расстилалась широко открытая местность.

Открытая местность недолго может занять внимание путешественника. Я переняла от моего бедного Пратолунго привычку выведывать политические убеждения тех ближних, с которыми встречаюсь на чужой стороне. От нечего делать я стала выведывать убеждения Финчева мальчика. Его политическая программа оказалась следующая: как можно больше мяса и пива, как можно меньше работы. За это приподнимать шапку при встрече со сквайром и довольствоваться положением, в которое Богу угодно было его поставить. Презренный мальчик Финча! Мы достигли самого высокого места дороги. Справа отлогий склон и плодородная долина; посреди ее церковь и селение, а далее возмутительно отрезанный от общины оградой луг и лес, называемый парком, достояние тирана, с дворцом, где пировал и жирел этот враг человечества. Слева великолепный вид на зеленые горы, уходящие волнами до горизонта.