Delenda Est (Должен быть разрушен)   ::   Андерсон Пол

- Такого места нет на свете, - сказал Ван Саравак в полном отчаянии. Сон?

Он ущипнул себя за руку и выдавал грустную улыбку. Губа у него была разбита и уже стала опухать, на скуле начал проступать грандиозный синяк.

- Логически рассуждая, друг мой, щипок не может служить доказательством реальности, но есть в нем что-то обнадеживающее.

- Лучше бы не было, - сказал Эверард.

Он затряс металлические перекладины с такой силой, что они зазвенели.

- Послушай, может быть, мы действительно неправильно произвели настройку? Есть ли такой город на Земле? - а в том, что это Земля, я, по крайней мере, уверен. Пусть не город, а никому не известное захолустье!

- Я такого не знаю.

Эверард полностью расслабился, как его учили в Академии, заставляя свой мозг работать с полной отдачей. В свое время он изучал историю всех веков, даже тех, в которых никогда не был, причем настолько тщательно, что имел полное право претендовать на присуждение ему ученой степени доктора философии, и даже не единожды.

- Нет, - сказал он в конце концов. - Нечто среднее между белыми брахицефалами в шотландских юбках и индейцами, разъезжающими в паровых автомобилях, - ничего подобного никогда не было.

- Координатор Стантель В., - слабым голосом сказал Ван Саравак. - В тридцать восьмом веке. Великий экспериментатор создавал колонии, в точности воспроизводящие цивилизации прошлого...

- Не было в прошлом таких цивилизаций, - сказал Эверард.

Постепенно он начал осознавать, что произошло, и готов был продать душу дьяволу, лишь бы это оказалось не так. Ему пришлось напрячь все силы, чтобы не завопить и не разбить голову о стенку.

- Придется подождать, что будет дальше, - сказал он безжизненным тоном.

Полисмен (Эверард предполагал, что они находятся в руках закона) принес им пищу и попытался заговорить с ними. Ван Саравак сказал, что язык напоминает кельтский, но что он понял лишь несколько отдельных слов. Пища была недурна.

К вечеру их отвели в умывальную, и они привели себя в порядок под дулами пистолетов. Эверард внимательно осмотрел оружие: восьмизарядные револьверы и длинноствольные винтовки. Газовые светильники в виде переплетающихся лоз и змей освещали помещение. Характер удобств, оружия, а также запахи заставляли предполагать уровень техники примерно начала девятнадцатого века.

По пути в камеру он заметил несколько букв на стенах. По начертанию они безусловно относились к семитическим, но хотя Ван Саравак знал древнееврейский, он не смог прочитать ни слова.

Вновь запертые в камеру, они наблюдали, как ведут мыться других заключенных: на удивление веселую толпу бродяг и пьяниц.

- Кажется, мы удостоены особого внимания, - заметил Ван Саравак.

- Ничего удивительного, - сказал Эверард. - Интересно, как бы ты поступил с двумя неизвестными, явившимися из ниоткуда и применившими неизвестное оружие?

Ван Саравак повернулся к нему и спросил с несвойственной ему угрюмостью:

- Ты думаешь то же, что и я?

- Возможно.

Венерианин скривил рот, в его голосе послышался ужас.

- Другая линия времени. Кому-то все же удалось изменить историю.

Эверард кивнул.

Ночь они провели плохо, хотя сон был бы истинным благодеянием: во-первых, из других камер раздавался шум - дисциплина здесь, видимо, хромала на обе ноги, - во-вторых, в постелях оказалось достаточно клопов.

Позавтракали они словно в тумане, потом им опять разрешили умыться и побриться безопасными бритвами, довольно похожими на современные. Затем стража из десяти человек отвела их в какой-то кабинет и неподвижно застыла у стен.

Патрульных усадили у стола, и они стали ждать. Мебель здесь была такой же полузнакомой-получужой, как и все остальное, и это действовало на нервы.