Охота на Санитара   ::   Кивинов Андрей

Его переворачивают, осматривают, строят версии случившегося, а он лежит, дожидаясь часа, пока отвезут в морг, где всего навидавшийся суд-медэксперт сделает вскрытие; потом то, что останется от тела, приведут в относительный порядок, облачат в новенькую форму, полученную в хозуправлении перед несостоявшейся командировкой в Чечню, да так ни разу и не надеванную, и похоронят под троекратный автоматный салют.

Акулов вспомнил, что есть поверье, согласно которому души убитых не могут успокоиться на небесах, пока их смерть не отомщена здесь, на земле.

Смысл работы — в отмщении?

Пожалуй, нет. Слишком громкие слова;

Андрей не привык мыслить о себе подобными категориями. Гораздо проще: эта работа — его жизнь. И все. Не нужно разбираться отчего так получилось; было это заложено с рождения или пришло под воздействием внешних факторов, в процессе взросления и познания мира. Сколько Андрей помнил — он всегда мечтал работать в милиции, непосредственно в уголовке, о чем и написал, будучи четвероклассником, в своем сочинении…

— Медитируешь? — Катышев толкнул его локтем в бок. — Или еще не проснулся?

— Так, задумался что-то…

— Вредное занятие. Только голова потом болит, причем гораздо хуже, чем от водки. Короче, смотри сюда: Кузенков успел один раз шмальнуть. Осторожней, не раздави гильзу!

Подскочивший откуда-то сбоку техник-криминалист установил рядом с закопченным латунным цилиндриком картонную табличку с цифрой "6".

Пуля из табельного пистолета Кузенкова попала в дверь квартиры, куда должен был войти Заваров. Слишком высоко, чтобы поразить живую мишень — очевидно, Дима стрелял, будучи раненным, в падении или уже лежа на полу.

— Когда врачи приехали, он был без сознания, — опережая вопрос Андрея, сообщил Катышев. — А первая наша машина подошла еще позже. Я отправил в больницу Тарасова, он парень цепкий, успеет с Димкой поговорить, когда тот оклемается…

Акулов не стал уточнять, какие ранения получил Кузенков.

В другом конце коридора валялись пять гильз от пистолета преступника.

Андрей присел на корточки, внимательно их рассмотрел, прочитал маркировку на донышках.

— Девятимиллиметровый «парабеллум» [1] испанского производства. Скорее всего, какая-нибудь «астра», «лама» или «стар» [2] ; мне приходилось с такими сталкиваться. Нехилая машинка для человека, который еще вчера сидел в тюрьме!

Катышев поморщился:

— По-твоему, он не мог раздобыть ствол до посадки?

— Запросто мог…

Отведя Волгина в сторону, Андрей поделился своими сомнениями:

— Что-то не то.

Им обоим приходилось сталкиваться с Артуром. Некоторое время назад, работая по совершенно другому делу, они получили информацию о его причастности к избиению «черных» и задержали, но отпустили после нескольких часов напряженной беседы. По общему мнению, сажать Заварова было не за что. С точки зрения Уголовного кодекса он был, конечно, виноват, но по жизни — прав совершенно. Тюрьма его исправить не могла; убедившись, что к совершению тех преступлений, которые интересовали оперов в первую очередь, он отношения не имеет, ничего оформлять не стали. Кабы не дурацкое совпадение, когда один из потерпевших опознал Артура в толпе, — гулял бы он до сих пор на свободе.

— Как-то не очень, — согласился с напарником Волгин, и оба вздохнули. За исключением интуиции, аргументов в пользу непричастности Заварова к расстрелу коллег не имелось. Дорогостоящий пистолет — не доказательство. Во-первых, прав начальник, он мог попасть к Артуру каким угодно образом. Возможно, бывшему десантнику даже не пришлось платить за него реальную цену. Во-вторых, фирменными патронами могли стрелять и из кустарной погремушки, какими одно время был наводнен черный рынок. Один черт, без Заварова в этой истории не разобраться…

— Придется его ловить, — высказал Акулов очевидную мысль, за последние пару часов озвученную десятки раз в различных инстанциях, от обшарпанной дежурки местного отделения до кабинета начальника главка, и тут к ним подошел Катышев.