Живопись, рассказанная с похмелья   ::   Храбров Иван Геннадьевич

Стрелять, дура, учиться надо! У нас вон любой узбек с береговой базы пять пуль из десяти в мишень кладет, и то потому, что остальные пять патронов на человека интендант прикарманивает для похода с начштабом Петей в тайгу за кабанчиком.

Сидит Базилио, чаек дует, обжигаясь и мечтая, чтоб звезды вдруг вздулись и покраснели. Потому что тогда не Галактика взорвется, а станет он вице-адмиралом, и на лодки тогда ни ногой, ни даже мыслью шальной, черной молнии подобной, что стрелой взмывает к тучам — и тучи слышат радость в смелом крике мичмана...

Подъезжает к КПП КамАЗ брезентованный, долго гудит на шлагбаум, отрывая Базилио от созерцания адмиральского пупа. Базилио выходит из дежурки, почесывая пузо под тужуркой, машет виртуозно палкой, чисто Золушкина крестная, мол, пошел, дурак, учения у нас, приезжай через пару дней. С КамАЗа спрыгивает черный подполковник о двух метрах росту, вежливо объясняет, что учения у них как раз тоже, а посему ему надо в штаб бригады обеспечивать охрану, на что имеется предписание оперативного дежурного по флоту. Но мичман сам себе Карацупа верхом на Ингусе, вы что, палочного языка не понимаете? Если палочка вот так в воздухе чай помешивает, разворачивайся и уе...зжай поздорову! Нам, героям-подводникам, морпехтура не указ!

Тут из-под брезента спрыгивают черные такие двое из ларца, одинаковые напрочь с лица и роста, ласты мичману сворачивают и кидают в кузов.

После такой встречи КамАЗ КПП части просто проезжает насквозь, не обращая внимания на предсмертные прыжки пом. дежурного по соединению, тормозит у штаба.

Из кузова сваливают на асфальт мешок, в который на прощание засовываются черные очки — изъяли, чтоб не побились.

Учения продолжились под дружный хохот замотанных праведников...

Подводный бог не фраер, он все видит... когда очки в наличии...