Золотой теленок   ::   Ильф Илья

Дырявые тени падали на страницы книг, на голые локти, на трогательные челки. Когда приезжий вступил в прохладную аллею, на скамьях произошло заметное движение. Девушки, прикрывшись книгами Гладкова, Элизы Ожешко и Сейфуллиной, бросали на приезжего трусливые взгляды. Он проследовал мимо взволнованных читательниц парадным шагом и вышел к зданию исполкома - цели своей прогулки.

В эту минуту из-за угла выехал извозчик. Рядом с ним, держась за пыльное, облупленное крыло экипажа и размахивая вздутой папкой с тисненой надписью "Musique", быстро шел человек в длиннополой толстовке. Он что-то горячо доказывал седоку. Седок, пожилой мужчина с висячим, как банан, носом, сжимал ногами чемодан и время от времени показывал своему собеседнику кукиш. В пылу спора его инженерская фуражка, околыш которой сверкал зеленым диванным плюшем, покосилась набок. Обе тяжущиеся стороны часто и особенно громко произносили слово "оклад". Вскоре стали слышны и прочие слова.

-- Вы за это ответите, товарищ Талмудовский! -- крикнул длиннополый, отводя от своего лица инженерский кукиш.

-- А я вам говорю, что на такие условия к вам не поедет ни один приличный специалист, -- ответил Талмудовский, стараясь вернуть кукиш на прежнюю позицию.

-- Вы опять про оклад жалованья? Придется поставить вопрос о рвачестве.

-- Плевал я на оклад! Я даром буду работать! -- кричал инженер, взволнованно описывая кукишем всевозможные кривые. Захочу-и вообще уйду на пенсию. Вы это крепостное право бросьте. Сами всюду пишут: "Свобода, равенство и братство", а меня хотят заставить работать в этой крысиной норе.

Тут инженер Талмудовский быстро разжал кукиш и принялся считать по пальцам:

-- Квартира-свинюшник, театра нет, оклад... Извозчик! Пошел на вокзал!

-- Тпру-у! -- завизжал длиннополый, суетливо забегая вперед и хватая лошадь под уздцы. - Я, как секретарь секции инженеров и техников... Кондрат Иванович! Ведь завод останется без специалистов... Побойтесь бога... Общественность этого не допустит, инженер Талмудовский... У меня в портфеле протокол.

И секретарь секции, расставив ноги, стал живо развязывать тесемки своей "Musique".

Эта неосторожность решила спор. Увидев, что путь свободен, Талмудовский поднялся на ноги и что есть силы закричал:

-- Пошел на вокзал!

-- Куда? Куда? -- залепетал секретарь, устремляясь за экипажем. -- Вы--дезертир трудового фронта!

Из папки "Musique" вылетели листки папиросной бумаги с какими-то лиловыми "слушали-постановили".

Приезжий, с интересом наблюдавший инцидент, постоял с минуту на опустевшей площади и убежденным тоном сказал:

-- Нет, это не Рио-де-Жанейро. Через минуту он уже стучался в дверь кабинета предисполкома.

-- Вам кого? - спросил его секретарь, сидевший за столом рядом с дверью. -- Зачем вам к председателю? По какому делу?

Как видно, посетитель тонко знал систему обращения с секретарями правительственных, хозяйственных и общественных организаций. Он не стал уверять, что прибыл по срочному казенному делу.

-- По личному, - сухо сказал он, не оглядываясь на секретаря и засовывая голову в дверную щель. - К вам можно?

И, не дожидаясь ответа, приблизился к письменному столу:

-- Здравствуйте, вы меня не узнаете? Председатель, черноглазый большеголовый человек в синем пиджаке и в таких же брюках, заправленных в сапоги на высоких скороходовских каблучках, посмотрел на посетителя довольно рассеянно и заявил, что не узнает.

-- Неужели не узнаете? А между тем многие находят, что я поразительно похож на своего отца.

-- Я тоже похож на своего отца, -- нетерпеливо сказал председатель. -- Вам чего, товарищ?

-- Тут все дело в том, какой отец, - грустно заметил посетитель. -- Я сын лейтенанта Шмидта.

Председатель смутился и привстал.