Благородный воин   ::   Гарвуд Джулия

Вскоре после свадьбы мать сбежала от отца и обратилась за защитой к Элслоу. Но тот, выслушав ее жалобы, препроводил обратно к мужу, сказав, что она принадлежит ему и во всем должна хранить ему верность. Мужчины заключили перемирие, а вскоре между ними возникла настоящая дружба. Саксонская ветвь нашей семьи никогда не изменяла вам, король Вильгельм. Элслоу преклонил перед вами колени в день вашей коронации и, насколько я его знаю, согласится скорее умереть, чем нарушить клятву.

– А теперь говори за норманнов, – предложил король.

Его покорила способность Элизабет излагать мысли, и он одарил ее благосклонной улыбкой.

– Отец был верен лорду Джеффри. И когда отца убили, барон все взял в свои руки: женился на мне, исправил причиненный замку ущерб. В набеге на Монтрайт был замешан мой зять, и Джеффри его убил. Муж отличается обстоятельным образом мыслей – в этом он похож на моего отца – и никогда не совершил бы непродуманного поступка, прежде чем не убедился в истинной вине человека. А я унаследовала горячий характер от матери, но Джеффри убедил меня набраться терпения. В конце концов он обещал, что правосудие свершится, и сдержал свое слово. Если бы меня спросили, – продолжала Элизабет, – кому я храню верность, я бы ответила: мужу и вам, моему королю.

– А если бы я попросил тебя выбрать между саксами и норманнами, – поинтересовался Вильгельм. – Что бы ты сказала?

Баронесса не уловила в его голосе насмешки и поспешила с ответом:

– Я прежде всего осталась бы верной мужу. Но сердцем бы чувствовала, что он защитит Элслоу, как защищает меня. Мы все – я, дед и мой младший брат Томас – теперь принадлежим Джеффри, точно так же как и вам. И муж не причинит своей семье зла.

Вильгельм кивнул.

– Если бы все мои подданные думали точно так же, как ты, мое правление было бы легким, – сказал он и посмотрел на Белвейна. – Я не пойду против желания моих вассалов. Твое прошение отклонено.

Белвейн задохнулся от ярости. Его лицо пошло красными пятнами, и он с ненавистью посмотрел на Элизабет.

Не обращая на него больше никакого внимания, король повернулся к Элслоу:

– Я не помню, как ты клялся мне в верности, – в день коронации было много сумятицы.

– Знаю, – улыбнулся старик. – Видел, сколько было беспорядков в тот день.

– Так что преклони колени сейчас и поклянись снова, – приказал Вильгельм.

Элслоу исполнил волю Вильгельма и приложил ладонь к сердцу. А Джеффри и Элизабет стали свидетелями того, как он произнес клятву.

Вильгельм, казалось, остался доволен.

– А теперь оставьте меня, – властным тоном произнес он и повернулся к барону:

– Поговорим за обедом. Сядешь рядом со мной.

– Как вам будет угодно, – поклонился Джеффри и взял Элизабет за руку.

Супруги не произнесли ни слова, пока не оказались на пороге собственной комнаты. Элслоу и Роджер отстали и отправились на поиски холодненьких напитков, а потом решили скоротать время за шахматной доской.

– Я тобой горжусь, – произнес Джеффри, когда дверь в коридор закрылась. – Ты вела себя мужественно.

– У тебя научилась, – ответила Элизабет и посмотрела на мужа.

От радостного ощущения, что все мучения остались позади, закружилась перед глазами комната.

– Теперь понимаешь, какой справедливый человек наш король? – заметил Джеффри. – Нечего было бояться.

– Бояться?! Я ничего не боялась!

Барон рассмеялся очевидной лжи и притянул жену к себе. Он успел как раз вовремя: его бесстрашной, сильной супруге сделалось дурно, и она повисла у него на руках.

– Ты уверена?

– Конечно.

* * *



Поздней ночью Элизабет лежала притихшая, пристроившись рядом с мужем. Они испытывали блаженную усталость. Джеффри уже засыпал, когда она решила сказать о ребенке.