Благородный воин   ::   Гарвуд Джулия

Вассал, наблюдая за ее тщетными попытками освободиться, только качал головой, но наконец сжалился и проворчал:

– Посторонись-ка, женщина.

Разжав пальцы своего господина, он грубо вздернул Элизабет на ноги и уверенным движением перевернул беспомощного раненого на живот. И в тот же миг сердитое выражение исчезло с его лица, уступив место ужасу: нижняя рубашка рыцаря заскорузла от крови и прилипла к спине. Потрясенный вассал отступил на шаг.

Зато Элизабет при виде раны испытала облегчение: она знала, как обходиться с такими ранами. Девушка села на кровать и осторожно отлепила ткань от уже загноившейся раны. Вассал схватился за голову, из его глаз брызнули слезы раскаяния.

– А я не удосужился проверить, – пробормотал он срывающимся шепотом.

– Не кори себя, – сочувственно улыбнулась ему Элизабет и деловым тоном продолжала:

– Теперь ясно, откуда такая лихорадка. Мне нужна будет еще вода, только уже горячая, почти кипяток.

Рыцарь, кивнув, бросился из комнаты. Не прошло и нескольких минут, как возле Элизабет стоял только что вскипевший котелок. Элизабет очень боялась промывать рану, хотя много раз видела, как это делала мать. Не переставая молиться, она обмакнула в кипяток чистую ткань и скривилась от боли. Пересилив себя, она отжала тряпку и в нерешительности застыла над телом:

– Тебе, пожалуй, придется его придержать, – прошептала она. – Сейчас ему будет больно… но без этого не обойтись.

Голубые глаза встретились с хмурым взором воина. Тот в знак согласия кивнул и буквально пригвоздил господина к постели. И все же девушка колебалась.

– Нужно удалить из раны всю заразу, иначе он умрет.

– Да, – только и ответил рыцарь. Если бы Элизабет прислушалась, она различила бы в его тоне нотки понимания. Но она слишком переживала предстоящую муку больного.

Глубоко вздохнув, девушка положила горячую ткань на рану. Реакция оказалась необычайно бурной. Пытаясь сбросить со спины обжигающую тряпку, несчастный сильно дернулся и закричал, но вассалу удалось удержать его.

Элизабет в отчаянии закрыла глаза. Дверь в спальню резко распахнулась, и с мечами наготове в комнату ворвались охранники. На их лицах были написаны страх и смятение. Помощник Элизабет мотнул головой, приказывая им вложить оружие в ножны, а девушка едва слышно пробормотала:

– Это необходимо. – Успокоенные, стражи снова заняли свой пост в коридоре.

– Будь он в сознании, то никогда бы не закричал, – повернулся вассал к Элизабет. – А теперь просто не знает, что творит.

– Он просто дает выход мучительной боли. Разве это говорит о слабости духа? – Элизабет накладывала на рану вторую примочку.

– Он бесстрашный воин, – отозвался вассал.

– Но сейчас он во власти лихорадки.

Девушка заметила, что ее помощник кивнул, и ей захотелось улыбнуться. Она сняла с раны обе полоски пропитанной красновато-желтым гноем ткани. Прошло немало времени; одна повязка сменяла другую, и наконец из глубокого пореза стала сочиться одна только кровь. К этому времени руки Элизабет покраснели и покрылись волдырями. Стараясь избавиться от жжения, она потерла ладонью о ладонь и потянулась к своему узелку.

– Кровь идет чистая и не так много, – заметила она больше себе, чем помощнику. – Думаю, нет необходимости прижигать рану раскаленным ножом.

Воин оставался без сознания, и это радовало Элизабет. Средство, которым она собиралась воспользоваться, отнюдь не снимет боли. Обильно смазав рану пахучим снадобьем, она перевязала спину рыцаря.

Когда все было кончено, вассал перевернул раненого, и Элизабет влила ему в рот отвар из толченых листьев шалфея, мальвы и корня паслена.

Больше она ничем помочь не могла. От напряжения все тело ломило. Девушка встала, прошла к окну и, отодвинув штору, с удивлением увидела, что на улице стемнело.