Будь моей   ::   Линдсей Джоанна

Так зачем мы все это время подсовывали Алин всяких выгодных женихов, если она уже связана обещанием? Ведь он, кажется, кардинец [1] , верно.

И снова Русинов ответил лишь на последний вопрос:

— Да.

Анна просияла:

— Тогда чем же ты недоволен, милый? От такой партии ты должен быть в восторге!

Она помолчала, чтобы собраться с мыслями.

— Только не говори мне, что ты вспомнил об этом только на прошлой неделе, — сказала она, Придя к определенным выводам.

— Конечно, нет. — Константин повернулся, чтобы допить водку и налить себе еще. — Дело в том, что никакой договоренности о помолвке никогда не существовало.

У Анны перехватило дыхание:

— Что ты сказал?

Он снова отвел глаза и, прежде чем ответить., сделал глоток из рюмки.

— То, что я написал графине, — сплошная ложь, за исключением того, что мы с Сергеем действительно обсуждали возможную помолвку, когда родилась Александра. Мы тщательно все взвесили и решили, что это блестящая мысль, но никогда не существовало никакой письменной договоренности. В конце концов мы считали, что в нашем распоряжении еще достаточно времени. Александре тогда не исполнилось и года, а мальчику — всего только шесть. Итак, теперь ты понимаешь, что я наделал.

Анна вздохнула. Дела обстояли не так уж плохо, и все можно было еще поправить, если, не мешкая, послать графине другое письмо, но она желала сначала удостовериться, что все поняла должным образом.

— Итак, ты вспомнил о помолвке, которой никогда не существовало, заявил претензии, не имеющие под собой никакой почвы, и сделал это лишь потому, что твой друг мертв и не может опротестовать твое заявление. Именно об этом ты так долго и не решался мне сказать.

— В тот момент, когда я писал письмо, я был пьян. Ты тогда осталась в селе, помогать роженице. Когда эта мысль пришла мне в голову, я счел ее прекрасным решением всех проблем. Собственно говоря, у меня нет ни малейшего сомнения, что, если бы Сергей был жив, наши дети обвенчались бы еще семь лет назад.

— Может быть, и так, но ведь этого не случилось, а сейчас одной твоей уверенности маловато. Ты должен написать графине правду до того, как она пришлет сюда своего сына.

— — Нет.

— Нет?

— Это по-прежнему останется прекрасным решением всех проблем. Глаза Анны сузились:

— Так вот почему у тебя такой виноватый вид! Значит, ты не собираешься исправить то, что натворил?

— Это мой крест, и мне придется его нести, — упрямо ответил Константин, — Подумай, Анна, а вдруг они идеально подходят друг другу? И тогда одна маленькая ложь…

— Маленькая?

— Ну, безобидная, — настаивал он. — Что если благодаря ей соединятся двое людей, которые иначе никогда бы не встретились, а между тем созданы друг для друга.

Анна покачала головой:

— Ты наивный мечтатель. А может, просто Принимаешь желаемое за действительное, чтобы, избавиться от чувства вины?

— Но ведь в этом нет ничего невозможного?

— Это с нашей-то Алин?

Ее скептический тон раздражал его, тем более что он лучше любого другого знал недостатки собственной дочери, но, словно забыв о них, продолжал гнуть свою линию:

— Ведь по крайней мере в одном Александре не откажешь: она красива.

— Этого никто не отрицает. Но разве от ее красоты у нее стало больше поклонников? Ты не хуже меня знаешь, что Алин отталкивает сильнее, чем пленяет, а мужчины обычно не любят преодолевать препятствия. Просто чудо, что англичанин так долго ухаживал за ней и до сих пор пишет ей письма. Хотя, быть может, у него просто хорошие манеры…

Напоминание об иностранце, завладевшем сердцем дочери и при этом не имевшем ни малейшего желания лелеять и хранить эту любовь, было неприятно барону. Если бы англичанин все еще был в России, Константину пришлось бы серьезно задуматься о том, не застрелить ли его.