Буря в песках (Аромат розы)   ::   Райан Нэн

В свои восемнадцать лет она несколько стыдилась своего женственного тела, но по неопытности не догадывалась, что молодые джентльмены, которых Анжи видела по воскресеньям в конгрегационной церкви на улице Каналов, с трудом стараются сосредоточить свои мысли на проповеди и не смотреть, как вздымается ее юная грудь под скромным платьицем, когда она поет своим нежным голосом псалмы, и как переливаются в потоке солнечных лучей ее длинные золотые волосы.

Анжи уже давно перестала просить себе новые наряды и носила платья, переделанные из тех, что присылали ей добрые прихожанки церковной общины. Часто эти платья были совершенно бесформенными и с трудом держались на ее узких плечах. Но отец, казалось, никогда не замечал, как плохо она одета. А если и замечал, то считал, что это не имеет никакого значения. Анжи старалась скрыть свое отчаяние и делала огромные складки на большой одежде, чтобы хоть как-то подогнать ее по фигуре. А если платье было мало, то ей ничего не оставалось, как покрываться краской стыда и молча терпеть неудобства.

С самого раннего детства, когда мать, которую она не помнила, оставила ее, жизнь Анжи протекала в полном одиночестве и молчаливой покорности своему глубоко религиозному отцу. Она принимала одиночество как должное и полностью посвятила себя ведению домашнего хозяйства, заботам об отце. Часто вечерами ей час за часом приходилось слушать, как он читает вслух Библию в кожаном переплете.

Другие девушки ее возраста развлекались на вечеринках с молодыми людьми или катались в экипажах по улицам Нового Орлеана. Но с Анжи такого не случалось. Она знала, что подобное времяпрепровождение было не для нее. И, кроме того, не могла представить себе, что какой-нибудь мужчина мог настолько заинтересоваться ею, чтобы пригласить куда-нибудь. Репутация ее отца как проповедника Библии и суровая дисциплина, царившая в их доме, были так хорошо известны окружающим, что, хотя и не одно мужское сердце замирало при виде Анжи, никто не осмелился бы пригласить ее составить компанию.

Когда она начала превращаться из подростка в красивую молодую женщину, один хрупкий юноша подошел к ней после вечерней службы и, взяв за руку, отвел в тень за стену церкви. Прошептав, что хочет поцеловать ее, он наклонился к девушке. Но в этот же миг кто-то оттолкнул его с необычайной силой. В испуге юноша оглянулся на напавшего и узнал в нем отца Анжи. Осознав, что совершил большую ошибку, паренек бросился прочь со всех ног. Анжи пришлось принять удар на себя. Обвиняя ее в том, что она ведет себя как проститутка, отец отвел ее домой и сильно наказал за случившееся. Слух о происшествии быстро распространился по городу, и на этом для Анжи закончились, впрочем, так и не начавшись, все развлечения.

Со временем Анжи научилась отгонять от себя обычные девичьи мечты о красивых нарядах, пикниках и поцелуях при луне. Ей внушили, что думать о таких фривольных вещах грешно. И она знала, что навсегда лишена возможности получать такие обычные для ее возраста удовольствия.

Девушка молчаливо сносила то, что ее жизнь целиком посвящена больному отцу, а выходить из дома она может только в церковь. Но даже там Анжи была отделена от остальной молодежи. Отец не хотел, чтобы она знала, о чем сплетничают молодые девушки, и запретил ей находиться с ними в одной компании. Вместо этого Анжи должна была сидеть рядом с ним на передней скамье в церкви. Стремясь сохранить в доме мир, она согласилась и с этим требованием. И, кивая группе щебечущих поодаль девушек в новых платьях, печально следовала за отцом на скамью, на которой и просиживала с ним всю службу.

Джереми Уэбстер был озадачен тем, что дочь, всегда такая покорная ему, теперь оспаривает его решение выдать ее замуж за своего верного друга, которого он знал много лет. Идти наперекор было совсем не похоже на Анжи. И он огорчился, увидев, что большие зеленые глаза дочери смотрят на него с укоризной, словно обвиняя в том, что он не считается с ее чувствами. А ведь все, чего он хочет, — это устроить ее будущее.