Дождь в пустыне   ::   Лоуэлл Элизабет

Через несколько дней Сандра увезла Холли к себе. Она жила в Манхэттене и была хозяйкой модельного агентства, готовившего высококлассных топ-моделей.

К восемнадцати годам Холли уже вполне овладела профессией. К девятнадцати успела сняться на обложках всех престижных американских и европейских журналов. А к двадцати годам стала лицом фирмы «Ройс». Самый именитый в Европе модельер предложил ей подписать выгодный контракт на рекламу всех его разработок, начиная от духов и белья и заканчивая одеждой и косметикой.

Когда Холли начала работать в модельном бизнесе, она оставила себе лишь часть своего полного имени — Шаннон. Таким образом, она пыталась отделить себя от роскошной красавицы, смотревшей на нее со страниц модных журналов и обольстительно улыбавшейся с телеэкрана, призывая купить изысканное белье.

Шаннон была чувственной, великолепной, неземной.

Холли представляла собой полную ее противоположность.

Привыкнув за многие годы ощущать себя гадким утенком, Холли никак не могла привыкнуть к метаморфозам, которые происходили с ее лицом и телом после того, как она попадала в руки опытных визажистов, знаменитых стилистов и поистине творивших чудеса осветителей.

Больше всего Холли раздражала неизменно следовавшая за ней в шикарных автомобилях свита импозантных мужчин, притягиваемых ее ослепительной красотой. Она сознавала, что все они одетые в превосходные костюмы от самых дорогих кутюрье, в сущности, любили не ее, а образ на красочных разворотах модных журналов.

Она отвечала им холодностью, высокомерием и равнодушием.

Разговаривая о ней, мужчины использовали самые разные эпитеты. «Фригидная» был, пожалуй, самым скромным из них.

Будучи в свои двадцать два года девственницей, Холли невольно будоражила умы и сердца сильной половины человечества, неизменно оставаясь воплощением их мечты о сексуальной и искушенной любовнице.

— Закинь руки за голову, — произнес Джерри. Холли двигалась точно во сне, представляя, что ее руки скользят по плечам Линка, погружаются в его густые каштановые волосы.

— Выше, — скомандовал Джерри. — Вот так, хорошо. Теперь прогнись и встряхни волосами.

Холли замешкалась. Она не могла припомнить, чтобы ей когда-нибудь доводилось вот так прогибаться. Она никогда не пыталась обольстить Линка, выставляя напоказ свои прелести.

Холли любила его.

— Ну, давай, милая, — нетерпеливо произнес Джерри. — Немного сексуальнее. Думай о своем любовнике.

Ни в прошлом, ни в настоящем Холли не находила необходимых ощущений. Она постаралась принять требуемую позу, но все получалось скованно и неестественно.

— Нет, нет и нет! — возмущенно выкрикивал Джерри.

Холли попыталась расслабиться и повторить все снова.

— Плохо, — безжалостно констатировал фотограф. — Ах, прости, — с сарказмом добавил он, — я и забыл, что ты равнодушна к любовным утехам. Что ж, тогда хотя бы положи руки на свои восхитительные и совершенно никчемные бедра и сделай вид, что испытываешь страсть, притворись, черт побери!

Холли тряхнула головой, черные пряди волос рассыпались по спине. Она приняла дразнящую позу и пристально взглянула в фотообъектив.

Память, точно вспышка молнии, пронзила ее, стоило волосам слегка коснуться обнаженной кожи. Она пожалела о том, что у нее не было таких длинных волос в тот вечер, когда пальцы Линка гладили ее по голове.

«Почему я не была красивой тогда, в шестнадцать?» — с горечью подумала Холли.

На смену этой мысли пришла другая, та, что преследовала ее на протяжении последних шести лет.

«Я бы все отдала за то, чтобы вновь оказаться в объятиях Линка, ощутить прикосновение его теплых губ к шее, снова почувствовать их терпкий вкус…»

Воспоминание было волнующим и приятным.