Другое утро   ::   Макарова Людмила

Ира бы тоже на ее месте сгорала от любопытства, разве что со скидкой на свою неистребимую лень. Но шестое чувство упрямо диктует: пока сказка не написана – никому. Да и глупо как-то. Что рассказывать? Не нужны, мол, мне круизы, не хочу в рестораны, хлебом не корми, дай детскую сказочку написать. И не объяснишь даже самой близкой подруге, с какой стати такое нашло. Тем более что и самой непонятно. Конечно, она всю жизнь пишет, на то и работает в журнале, но там совсем другое дело – рутина, текучка, все по верхам. А чтобы вот так запереться в четырех стенах и без устали описывать похождения девчонки и мальчишки, угодивших внутрь компьютерной игры, – такое с ней впервые.

– Не дури, опять небось страдаешь по своему ненаглядному, черт бы его побрал! Лучше бы поехала куда-нибудь. Он небось со своей старой каргой на острова закатился и в ус не дует.

Верный признак искренней женской дружбы – глубоко разделенная ненависть к неудавшемуся любовнику, имевшему неосторожность причинить любимой подруге боль. Ира Ленкину поддержку оценила. Она и сама закипала праведным гневом, когда подруга утопала в слезах по вине какого-нибудь ничтожества. Вернее, закипала бы, так как Ленка по вине ничтожеств в слезах не закипала. Потому и была Ленкой – красавицей, умницей, когда-то – отличницей и комсомольской активисткой и всегда – порядочной стервой в отношении сильного пола мира сего.

Ире всегда было искренне жаль жертв Ленкиной стервозности, она-то побывала по разные стороны баррикад, знает, с чем едят то, что называется неразделенной любовью.

Но в данном случае Ленка не права. Последний, полный книжных страстей роман «А я люблю женатого» на удивление легко и быстро забылся, сменившись наслаждением свободой. Вот уж воистину – с глаз долой, из сердца вон. Так что Ирины уверения прозвучали на том конце провода абсолютно правдиво:

– Ничего я не страдаю. Охота иногда поваляться просто так. Ты же знаешь, люблю я это дело, еще универ вечно пропускала.

– Да, лени тебе не занимать. Но, извините, вынуждена прервать ваше высочайшее уединение, по делу звоню. Собирайся-ка, дорогуша, в командировку. Аксеновские прессовики приглашение прислали. Загадочный Аксенов наконец-то решился продемонстрировать прессе свои владения.

– Чьи прессовики?

– Здрасьте, я ваша тетя! Ты что, совсем в зимнюю спячку впала? Про Аксенова не слышала?

– Конечно, не слышала, какое мне до него дело?

– Как какое? Это ж громадный металлургический комбинат, целый город и, что самое удивительное, – работает, зарплату и налоги умудряется платить. Согласись, что по нынешним временам это само по себе вызывает немалый интерес. Да еще там социалка какая-то умопомрачительная.

А уж о самом Аксенове я вообще молчу! Этакая шкатулочка с большим секретом. Никто не знает, как у него все это получается, от журналистов бегает как черт от ладана, забаррикадировался в своем городе. А тут – нате вам, прессуху затеял. Таких людей нельзя из виду упускать. Мало ли что…

– Что – мало ли что?

Ира уже не скрывала раздражения против подруги.

Ну позвонила не вовремя, ну отвлекла от ребятишек, ну пристает с какой-то непонятной командировкой, так хотя бы изъяснялась нормально, а то все с какими-то туманными намеками.

– А то, что от таких людей, как этот Аксенов, всякого можно ожидать. Возьмет и в президенты двинет на следующих выборах. Вот и будет тебе до него дело.

Ленка отличалась неестественным для филологини интересом к политике и экономике. Но это объяснимо, потому как в последние годы она крутилась среди таких людей, которых простые смертные видят исключительно по телевизору. Только при чем здесь Ира?

– Мне не будет, – заверила Ира. – К тому же до выборов еще времени вагон. Все сто раз переменится.