Джейк   ::   Гринвуд Лей

Один взгляд на хорошо сшитое платье и украшенную цветами и лентами шляпу — и они сразу оценят ее как спесивую светскую даму.

Девушка выбралась из фургона. Кругом царила тишина, нарушаемая только звяканьем упряжи при взмахе лошадиного хвоста. Земля вокруг хижины, барака и коралей была безжизненной и голой. Нигде не виднелось ни колодца, ни насоса, ни цветов, ни огорода, ни признаков дойной коровы или цыплят. На окнах не висели занавески, двор не подметен. Ни веревки для белья, ни умывальника или кучи картошки. На террасе, разделяющей дом на две половины, не было даже стула.

Жилье выглядело заброшенным.

На мгновение Изабель испугалась, что обитателей ранчо уничтожили индейцы. Во время войны их набеги участились, до сих пор правительство Реконструкторов ничего не сделало, чтобы их остановить. Взбодрившись при виде четких следов сапог и лошадиных подков, она поднялась на крыльцо и постучала в дверь правой половины хижины. Ответа не было. Внутри не слышалось никакого движения. То же повторилось у другой двери.

— Посмотрите в бараке, — предложил Пит.

— Если хозяина нет, сомневаюсь, что вы найдете его работников в постели, — сказал Мерсер.

Барак также оказался пуст. Изабель не знала, что делать. Ей сказали, что от ранчо до тех фермеров, которые согласились взять мальчиков, нет больше никакого жилья. Кроме того, было слишком поздно продолжать путешествие.

Изабель устала от езды в фургоне. Ее мутило от жары, пыли и постоянной тряски. Напряжение пути действовало на нервы. В первые дни она еще пыталась наладить нормальные отношения между мальчиками, но успеха не имела. Они были слишком циничны, злы, недоверчивы.

— Мы все остановимся здесь, — решила Изабель. — Кто бы ни жил на ранчо, когда-нибудь он должен вернуться. Начинайте разбивать лагерь. Я думаю, хозяин не будет возражать, коль скоро мы будем держаться подальше от дома.

Мальчики молча ждали, пока Мерсер откроет сундук и выдаст им обувь. Еще в первый вечер Изабель распределила обязанности и установила определенный распорядок. Они придерживались его каждую ночь в течение двух недель путешествия.

Хоук, команч-полукровка, распрягал, поил и пас лошадей. Брет Нолан приносил воду и дрова. Мэтт Хаскинс и его брат Вилл готовили. Шон и Пит мыли посуду. Братья Аттмор, Чет и Люк, отдыхали, потому что весь день правили лошадьми.

Изабель пыталась вести разговоры за едой, но мальчики не любили говорить, потому что не доверяли друг другу. Две пары братьев держались особняком. Пит, угрюмый, но вспыльчивый, тянулся к Шону, ища защиты у крупного, чрезмерно вытянувшего ирландца. Брет и Хоук отказывались иметь дело с кем бы то ни было.

Изабель претило сидеть за столом молча. Они должны услышать звук человеческого голоса, даже если это только ее голос.

— Моя тетя всегда говорила — о человеке нужно судить по тому, как тот справляется с жизненными трудностями. Она считала, что Америка — прекрасное место для подобной проверки. Думаю, она бы решила, что в Техасе особенно легко отличить подлинник от подделки. Тетя также верила, что женщин нужно нежить и защищать. Не могу представить, что бы она стала делать, если бы вышла замуж за техасца. Как раз накануне своей смерти…

Изабель умолкла — мальчики не слушали ее, насторожившись.

— Что такое?

— Кто-то едет верхом, — ответил Хоук. — Белый человек. Лошадь подкована.

Теперь и Изабель услышала топот копыт — кто-то приближался стремительным галопом. Она заметила, что Мерсер, сидевший в некотором отдалении, поднял винтовку. Лица ребят выражали любопытство, скуку, враждебность, даже страх.

Всадник не придержал лошадь. На мгновение Изабель испугалась, что он налетит прямо на них.