Если женщина хочет...   ::   Келли Кэти

Впрочем, после пробежки по Юнион-стрит это было нетрудно.

– Мне очень жаль, мистер Кэмпбелл, – пролепетала она. – Сегодня моему мужу исполняется сорок лет, и я покупала ему по­дарок…

– Ничего страшного, – успокоил ее управляющий. – Но чтобы это было в последний раз.

Хоуп быстро прошла в комнату для служащих, положила по­купки в шкаф, сняла синее шерстяное пальто и поспешила за­нять место за стойкой.

– Как тебе удается опаздывать и при этом не злить нашего ти­рана? – спросила Ивонна, сидящая за соседней стойкой.

– Потому что у меня невинное лицо, – ответила Хоуп, про­должая улыбаться мистеру Кэмпбеллу через стеклянную перего­родку, – а у тебя физиономия проныры.

Хоуп знала, что подруга будет польщена. Ивонне нравилось быть пронырой. Кроме того, она обладала чувством юмора и ни­когда не обижалась. В отличие от второй лучшей подруги Хоуп, которую звали Бетси. Бетси обижалась на все и непременно спро­сила бы, что имела в виду Хоуп, назвав ее пронырой. Сама Хоуп просто не могла выглядеть пронырой. У проныр не бывает кудря­вых от природы русых волос – особенно если они окружают спо­койное круглое личико с удивленными большими темно-серыми глазами и маленьким ротиком, как у девочек с портретов фран­цузских художников восемнадцатого века.

Мэтт однажды обмолвился, что полюбил ее за вид «не от мира сего». «Как будто ты вышла из исторического телесериала, пере­оделась и оказалась в двадцать первом веке», – сказал он. У Мэтта дар говорить необычные, романтические вещи. «Он напрасно тратит свой поэтический талант, работая в рекламном агент­стве», – с любовью подумала Хоуп.

Следующие полчаса за всеми пятью стойками кипела лихора­дочная работа. Толпы нетерпеливых туристов стремились поме­нять аккредитивы на наличные, чтобы до возвращения в автобус купить как можно больше кухонных полотенец, маек и керами­ческих кружек с изображением Батского аббатства.

Когда поток наконец схлынул, Хоуп откинулась на спинку стула, думая о сегодняшнем вечере, главным украшением которого должен был стать праздничный ужин. Они с Мэттом будут только вдвоем – конечно, если Милли не взбрыкнет и не откажется идти спать. Девочке было только четыре года, но она уже держала всех домашних в ежовых рукавицах. Двухлетний Тоби был полной противоположностью своей старшей сестре. Он был таким тихим, что Хоуп каждое утро нервничала, отводя его в ясли. Она знала, что Милли сумеет постоять за себя, но станет ли де­вочка заступаться за братишку? Задир среди детей хватало, и Хо­уп была готова убить любого, кто обидел бы ее ненаглядного Тоби. Нежное бледное личико и внимательные глаза делали его по­хожим на Хоуп в детстве. Она молила небо, чтобы мальчик вырос таким же большим и сильным, как его отец.

– Что ты купила Мэтту? – спросила Ивонна, протягивая Хоуп пакет со сливочными тянучками.

– Галстук, бутылку его любимого вина и одеколон, – ответила Хоуп, развернув конфету.

– Неплохо, – промычала Ивонна с набитым ртом. – Но я бы тебе посоветовала сегодня сделать Мэтту особый подарок.

– Какой?

Ивонна понизила голос, потому что как раз в этот момент мистер Кэмпбелл вышел из кабинета и остановился у фотокопи­ровальной машины.

– Надень что-нибудь сверхсексуальное и скажи Мэтту, что это последняя часть подарка.

Хоуп зарделась, как всегда, когда кто-нибудь заговаривал о ее интимной жизни. Тетя Рут приучила ее не болтать о таких вещах. Когда у Хоуп начались первые месячные, тетка молча вручила ей книгу для девочек-подростков, и эта тема больше никогда не за­трагивалась.

– Ивонна, я начинаю думать, что у тебя мания.

– Ага. На сексуальной почве, – хихикнула Ивонна, отбросив со лба прядь черных как смоль волос.