Герцог   ::   Коултер Кэтрин

Надо сказать поварихе, что сегодня за обедом будет больше на одного человека.

Доктор Эдвард Мулхауз в этот момент припоминал все известные ему способы, чтобы заставить ее светлость расслабиться. Она вся напряглась: глаза зажмурены, кулаки сжаты. Было очевидно, что леди очень смущается, и, если б герцог не настоял на том, чтобы ее осмотрели, не подпустила бы доктора к себе на пушечный выстрел.

Врач сказал самым примирительным тоном:

— Перестаньте, Брэнди, все хорошо. Я уже обследовал более двух сотен рожениц, не переживайте так, расслабьтесь.

Но ничего не помогало. Эдвард смотрел на герцога, тот, глядя на жену, тоже начал смущаться.

— Если ты не расслабишься, то мне придется разжать тебе рот и влить туда стаканчик-другой бренди, — сердито заявил его светлость, — забыла, как ты хихикала ночью в среду?

— Ты не посмеешь, Ян, — сказала Брэнди, внезапно открыв глаза и сжав кулаки еще крепче. Казалось, она готова была вскочить и ударить его.

Герцог улыбнулся.

— Слушай, дай несчастному Эдварду тебя осмотреть. Он не сделает ничего плохого, а если попробует, я его по стенке размажу.

Она рассмеялась.

— Совсем не смешно, Ян. Я смеюсь, потому что… а, ладно. Ты пожалеешь, что говорил об этом при Эдварде.

— Пусть он займется своим делом, — повторил герцог. Ян пододвинул к кровати стул, а затем взял руку жены в свою.

— Эдвард, делай только то, что ты должен делать.

— Брэнди, расслабься, пожалуйста. Так, очень хорошо. О, ребенок бьет меня, — улыбнулся доктор и слегка нажал на ее раздувшийся живот, — забавный парень, похоже, будет наездником.

— Это еще ничего, — сказал Ян, — я сегодня утром только прикоснулся к моей жене, так он мне так врезал! Брэнди говорит — головой, хотя я точно знаю, что это была нога. Ведь все герцоги Портмэйны носят обувь большого размера.

«О, Господи, она очень переживает, и, если не пристрелит меня после того, как все это закончится, я буду немало удивлен», — думал его светлость.

— Да, — добавил Ян вслух, — будет, как и его отец, большеногий и великолепный любовник.

— Не забудьте нарожать дипломатов, — сказал Эдвард.

Ян увидел, как руки доктора исчезли под простынями, ему это не нравилось, да и Брэнди вот-вот готова была взорваться. Надо отдать Эдварду должное, он закончил все быстро.

Уже через минуту доктор поднялся, накрыл Брэнди покрывалом и сказал:

— Все в полном порядке. Все будет хорошо. А теперь, если можешь, скажи мужу, что в следующий раз я обязательно обыграю его в шахматы. Я слышал, ты тоже играешь. Так вот, положи его на обе лопатки.

— Попробую, — отозвалась она, — обещаю.

— Серьезно, Брэнди, — добавил Эдвард, — ты просто пышешь здоровьем, так же как и твой малыш. Тебе совершенно не о чем беспокоиться. Но если Ян еще хоть раз спросит о том, как женщины рожают, то он сам у меня родит.

— Нет уж, спасибо, — испугался герцог.

— Думаю, ты сумеешь победить его в шахматы. Мне кажется, после обеда точно выиграешь.

Герцог улыбнулся.

— Мы пойдем вниз, Брэнди. Я пришлю тебе Люси. Уверен, она спит, как младенец, на другом конце коридора. Ты пообедаешь с нами, Эдвард?

— Конечно.

Ян похлопал Брэнди по руке и вышел из спальни вместе с доктором.

Джентльмены спустились по лестнице в охотничью залу.

— Я думал, она меня даже не подпустит к себе. Ничего бы не получилось, если бы не ты, — признался Эдвард.

— Возможно, но, несмотря на стеснительность, она держит свое слово. Брэнди пообещала, что разрешит себя осмотреть, когда ребенок начнет брыкаться. Теперь-то мы знаем, что все нормально, — сказал Эдвард, приняв из рук Яна стакан шерри. — Ребенок оказался меньше, чем я ожидал, но это и хорошо — роды будут полегче. По крайней мере, так считают лучшие лондонские акушеры.

Эдвард взболтал шерри в хрустальном бокале, которому было уже лет триста.