Греховные поцелуи   ::   Блэйк Стефани

Я когда-нибудь тебе рассказывал, как она пыталась убить меня, когда мы были детьми?

– Да что ты, парень! Ты, случайно, не параноик? – возмутился Джулс.

– Я говорю правду, но это к делу не относится... Во всяком случае, Хармону Киллингтону в роли рогоносца не удастся повысить свой рейтинг в глазах добродетельных избирателей штата Колорадо. Никому не нравятся ничтожества и неудачники в любви или еще в чем-то. Жалость порождает презрение, – уверенно заявил брат Джильберты.

Она опустилась на колени в молитвенной позе, а по щекам ее текли слезы. «Боже правый, пожалуйста, не до пусти этого! Это не может произойти. Это не происходит. Мне все это снится». Джулс спросил:

– Ты уверен, что сможешь получить право собственности на эту землю, содержащую уран?

– Тысячи акров в Лейк-Каунти. Знаешь, когда мой предок нашел там молибден, все считали, что он не имеет никакой ценности, – беспечно рассказывал брат.

– Да, Вторая мировая война, Центр ядерных исследований в Лос-Аламосе доказали, как они ошибались... Итак, похоже, скоро каждый получит то, что хочет. Арабам достанется уран для продажи на черном рынке, ты отхватишь ссуду в десять миллионов долларов, а моя компания подпишет эксклюзивный договор об аренде на пятьдесят лет, позволяющий вести дела с зарубежными экспортерами нефти, – подвел итоги Джулс Марстон, любовник Джильберты.

– Правильно, партнер. Каждый получит то, что хочет, – согласился Терри Де Бирс Финч, брат Джильберты.

«Кроме меня», – ухнуло у нее в висках.

Бесшумно положив телефонную трубку на рычаг, Джильберта посмотрела на себя в зеркало и увидела лицо незнакомки, лицо, белое как снег, а глаза, как два раскаленных уголька, горящих в снегу.

Постепенно боль и жалость к себе утихли. Но маятник ее чувств неумолимо качнулся в диаметрально противоположном направлении, вызвав гнев, который рос, рос, пока не превратился во всепоглощающий гнев, гнев против ее брата, но главным образом против Джулса Марстона за то, что тот смеялся над ней, предал ее. Вспышка яркого белого света ослепила Джильберту, и в голове как будто взорвался огненный шар.

Спотыкаясь, Джильберта вышла из ванной, все еще ощущая мучительную боль в висках и затылке. В гостиной она остановилась и подняла тяжелую железную кочергу.

Джулс уже стоял на своем посту у парапета, разглядывая в бинокль процессию величественных кораблей. Гремели фанфары, взрывался фейерверк, над головой на бреющем полете проносились самолеты. Джулс не слышал, как женщина, неслышно ступая, босиком подошла к нему сзади.

Джильберта медленно подняла кочергу прямо над своей головой. Мысленно провела воображаемую вертикальную линию, как бы делившую череп пополам, и изо всех сил опустила кочергу...

Затем подошла к парапету, заглянула через край и бросила орудие убийства. Кочерга упала в ящик с цветами, который находился на два этажа ниже, и исчезла в густой листве. Подобно зомби, Джильберта вернулась к мертвому телу и потащила его за кусты.

Боль в голове полностью прошла. Джильберта вернулась в ванную и приняла душ.

...Она быстро растерлась полотенцем, вернулась в спальню и надела черную шелковую пижаму, так как была уверена, что до полудня снова займется любовью с Джулсом. Джильберта сунула ноги в черные атласные туфли и отправилась на кухню готовить суфле. Затем, насвистывая мелодию «Америка прекрасная», вышла на террасу, чтобы вместе с Джули полюбоваться праздником на Гудзоне...