И нет преград   ::   Райли Юджиния

Оставшись одна в продуваемом сквозняками салуне, Энни впала в уныние. Она уже потеряла на этом предприятии все свои деньги, а теперь могла остаться и без земли. Ей грозило полное разорение в прекрасном возрасте двадцати шести лет!

Она бродила по залу, оглядывая халтурную работу подрядчиков: некондиционные двери и окна, водяные разводы на «новом» потолке, гвозди, торчавшие из настила на полу. Над стойкой бара висела старая картина, на которой маслом была изображена обнаженная блондинка. Судя по довольному виду пышнотелой красавицы, ей было куда веселее, чем Энни. Щербатую золоченую раму окружали серые доски. Видимо, подрядчики даже не пытались обновить стенную обшивку. Этому дереву, испещренному пулевыми отверстиями, было никак не меньше ста лет.

В мрачной задумчивости Энни опустила локти на стойку бара и подперла подбородок руками. Как же так получилось? Она купила Дэденд из любви к старому Западу, мечтая перенести в наше время частичку ковбойской эпохи. У ее родителей было много земли и нефти. Она выросла на их ранчо под Далласом. Ее отец в душе так и остался простым техасским скотоводом, и Энни вместе с его лучшими работниками научилась скакать верхом, ловить лошадей арканом и стрелять. Мама была более утонченной натурой. Благодаря ее заботам Энни получила отличное образование и приобщилась к искусству. Таким образом, в ней уживались первобытная дикость и светскость, что помогло ей сделать карьеру в сфере недвижимости. В любых офисах Далласа. Энни чувствовала себя как рыба в воде. Она умела разговаривать и на грубом жаргоне рабочих-нефтяников, и на более сложном языке банкиров, бухгалтеров и застройщиков.

Энни рано добилась профессиональных успехов, однако ей не пришлось долго радовать ими родителей. Отец три года назад умер от сердечного приступа, а мама — в прошлое Рождество, от эмфиземы. Брат Энни слишком тяжело переживал эту утрату, и ей пришлось взять на себя весь груз забот: она распоряжалась имуществом родителей, продала их ранчо и даже взяла на себя роль старшей, нянчась с братом и пытаясь его перевоспитывать.

Полгода назад, узнав от приятеля-банкира о продаже техасской гряды, Энни не удержалась и поехала посмотреть на город-призрак. Дэденд сразу запал ей в душу, и она загорелась идеей возродить это старое поселение. Друзья в Далласе говорили, что только сумасшедшая может польститься на эту Богом забытую голую землю. Но Энни привыкла доверять инстинкту. Она чувствовала, что Дэденд станет настоящей дойной коровой, и возлагала большие надежды на строительство новой скоростной магистрали, которая должна была связать городок с Амарилло.

Впрочем, Энни купила Дэденд прежде всего из желания вернуться в обстановку собственного детства. Ее родители, особенно отец, наверняка одобрили бы этот проект. Она нарочно привлекла к работе Ларри, чтобы как-то встряхнуть, его.

Но получилось совсем не так, как мечталось.

Энни грустно улыбнулась. То ли дело — прежние времена, когда все вопросы решались при свете дня на главной улице, а индейцы выходили на тропу войны, вместо того чтобы обивать пороги судов. Если бы она жила на Диком Западе, то разобралась бы со своим вороватым подрядчиком с помощью пистолета!

Или еще лучше — она стала бы великосветской дамой, как ее прапрабабушка, Розанна Диллон, которая когда-то являлась столпом викторианского общества в Денвере. Энни восхищалась Розанной и гордилась тем, что была очень похожа на нее… Помнится, мама показывала ей портрет Розанны, говоря, что это была настоящая леди.