Элегантность   ::   Тессаро Кэтлин

Я пребываю в замешательстве и уже почти готова шагнуть ей навстречу, когда она внезапно опускает руки и воркующим голоском объявляет:

– Вы просто обворожительны!

Поворачиваясь к остальным за подтверждением, она вопрошает:

– Ну разве она не обворожительна?!

Я глупо улыбаюсь, пока они дружно разглядывают меня.

Мне на помощь приходит муж.

– Дамы, а как насчет чего-нибудь выпить? Не хотите ли повторить?

Он пытается привлечь внимание бармена.

– О, да ты настоящий ангел! – Мона гладит его по голове. – Нам всем шампанского!

Он поворачивается ко мне.

– А тебе?

– О да, конечно, шампанского. А почему бы и нет?

С видом собственницы Мона берет мою руку и слегка пожимает ее – обезоруживающий жест, который могла позволить себе только ваша лучшая подруга, когда вам было по десять, и который заставлял ваше сердце буквально выпрыгивать из груди от радости. Мое сердце сейчас тоже трепещет от этого неожиданного проявления показной любви, и я почти ненавижу себя за это. Я уже подходила к этому краю и знаю, как опасно позволить ей соблазнить себя, хотя бы даже на секунду.

– А теперь, Луиза, расскажи-ка мне, как у тебя дела. – Ее голос полон поразительной властности и глубины. – Я хочу знать все!

– Ну… – Мысленно я лихорадочно перебираю факты своей жизни, пытаясь отыскать среди них какой-нибудь, достойный внимания.

Подруги Моны разглядывают меня в ожидании.

– Да в общем-то дела у меня идут хорошо… Нет, Мона, действительно хорошо.

– А как твои родители? Какая погода в Питсбурге? Луиза из Питсбурга, – поясняет она остальным.

– Спасибо. У них все хорошо.

Она кивает. Я чувствую себя как абитуриентка на экзамене, а она, как и полагается хозяину положения – экзаменатору, вытягивает из меня ответы, когда я начинаю испытывать затруднения.

– Ты сейчас работаешь?

Слово «работаешь» она произносит с особой значимостью, как делают все, кто принадлежит к миру шоу-бизнеса, ибо для этих людей понятия «работать» и «иметь работу» разделены огромной бездной.

Я прекрасно знаю это, однако отказываюсь подыграть.

– Да, я по-прежнему работаю в труппе театра «Феникс».

– Но это работа на сцене? Видите ли, Луиза у нас вроде как актриса, – сообщает она подругам в качестве пояснения.

– Да, я была актрисой, – запинаясь, бормочу я. Вечная история – как бы я ни старалась, она всегда ловит меня на слове. – Правда, мне мало доводилось играть. А сейчас нет… я работаю не на сцене, а в театральной кассе.

– Понятно. – Она улыбается так, словно ей понятен какой-то более глубокий смысл, который ускользает от меня.

И тут Дориан задает мне самый ужасный вопрос:

– Но мы могли вас где-нибудь видеть?

– Да, я участвовала в коммерческих шоу. – Я стараюсь говорить как можно более непринужденно и небрежно пожимаю плечами, словно прибавляя: «А кто не участвовал?»

– Вот как?! – Она изгибает дугой бровь, тем самым, по-видимому, желая показать, какое впечатление произвели на нее мои слова. – И в каких же коммерческих шоу вы участвовали?

Вот черт!

– Ну-у… – Я напрягаю мозг. – Например, был тотализатор «Ридерз-дайджест». Вы могли видеть меня там.

Она смотрит на меня ничего не выражающим взглядом.

– Мы тогда облетели на воздушных шарах всю Англию: пили шампанское и искали победителей. Я была в левом фланге, держала карту и указывала путь на Льютон.

– Вот оно что. – Голосок Дориан звучит вежливо. – Забавно послушать.

– А сейчас ты работаешь в кассе, – безжалостно подводит итог Мона, как всегда, элегантно выворачивая наизнанку подноготную.

– Н-ну да… У меня была пара предложений от нефтепровода… то есть… Но сейчас я работаю в кассе. – Мне хочется высвободить руку, но не удается.

Она снова легонько сжимает ее.

– Да, дорогая моя, у тебя трудная профессия.