Когда любовь была санкюлотом   ::   Бретон Ги

Тогда герцог сбросил на пол ночную рубашку, и каждый из присутствующих смог убедиться, что, соблюдая обычай, восходивший ко времени царствования Генриха III, он сбрил с тела все волосы…

Андре Кастело, описавший это событие, добавляет, что «таким образом принцы крови оказывали уважение супруге, отказываясь ради нее в день свадьбы от признаков мужественности»…

Получив рубашку из рук Людовика XV, Филипп надел ее и нырнул в кровать, держа в руке ночной колпак. Сразу после этого граф Парижский и маркиза де Полиньяк задернули с двух сторон балдахин над ложем. С третьей стороны занавес на несколько минут был оставлен открытым, чтобы толпа могла видеть молодую пару, до самого носа натянувшую на себя одеяло. Когда все удовлетворили любопытство, последняя штора упала.

Оставшись, наконец, одни, молодые супруги смогли предаться здоровым радостям физической любви.

Через четыре дня после свадьбы Филипп повез Мари-Аделаиду в Оперу. Устроившись в принадлежащей им ложе, маленькая герцогиня, как ребенок, всплеснула ручками. Внезапно она прошептала:

— Почему здесь сегодня так много женщин в черном? Разве пристойно посещать театр, когда ты в трауре?

Бедняжка не знала, что все эти красивые дамы в трауре, бросавшие жалобные взгляды в сторону герцогской ложи, бывшие любовницы ее мужа…

Эта демонстрация, по правде сказать, весьма дурного вкуса, была к тому же бессмысленна. Филипп очень быстро вернулся к своим распутным привычкам, и на улице Бланш возобновились ужины в тесном кругу с раздеванием, на которых главное блюдо не всегда готовилось на кухне [4] .

Герцог Шартрский сходил с ума при виде любой юбки — он кидался на всех попадавшихся ему на пути молодых женщин, запуская руку им за корсаж… Большинство из них видели в его манерах знак уважения и бывали очень польщены. Но некоторые все-таки артачились. Например, Филипп потерпел унизительное поражение с Розой Бертен, маленькой швеей, ставшей впоследствии знаменитой владелицей модной лавки и поставщицей Марии-Антуанетты.

Розе было двадцать два года. Ей поручили заниматься приданым Мари-Аделаиды, которая совершенно наивно взяла ее под свое покровительство. Филипп, естественно, заинтересовался этой девицей…

Эмиль Танглад записал для нас эту малоизвестную историю, едва не кончившуюся похищением.

«Случилось так, — пишет он, — что герцог Шартрскии заметил ее однажды в Пале-Рояле, куда она пришла показать что-то герцогине; заметив, он заговорил с ней и даже начал делать авансы, предлагая бриллианты, лошадей, кареты и даже дом с обстановкой, если только она согласится стать его любовницей. Но герцог Шартрский напрасно разливался соловьем, он ничего не добился. Однако чем больше его отталкивали, тем больше он упорствовал. Герцог не только вожделел по прекрасной модистке, он распалялся от ее сопротивления и даже составил план похищения: держал наготове домик в Нейи, где можно было спрятать пленницу. Розу предупредил лакей, которого герцог совершенно не опасался, и теперь, каждый раз, неся работу в Пале-Рояль она дрожала от страха, не осмеливалась выходить по ночам, страшась попасть в западню. Она была слишком хорошо осведомлена о нравах аристократов своего времени, которые во всем брали пример с Людовика XV, и понимала, что спасти ее может только ежеминутная осторожность; ей было известно, что этим господам удавались похищения гораздо более дерзкие, чем увоз простой модистки, вынужденной день и ночь бегать по городу» [5]

Однажды Роза отправилась к очень важной заказчице, графине д'Юссон. Она как раз показывала образцы тканей привередливой клиентке, когда доложили о герцоге Шартрском.