Когда не нужны слова   ::   Бристол Ли

Я не знала, что в комнате кто-то есть.

Эш улыбнулся, с облегчением поняв, что все-таки не напугал ее до полусмерти.

— Я не хотел, чтобы ты заметила меня, — сказал он и, увидев, как в ее глазах мелькнула тревога, быстро добавил: — И не называй меня «милорд». Я просто Эштон Китгеридж. — Ну и ну! Совсем рехнулся: представляется служанке! Окончательно смутившись, он сделал шаг в ее сторону.

Глэдис испуганно съежилась, глаза у нее от страха сделались круглыми.

— Я порядочная девушка, сэр, — пробормотала она. — Позвольте мне уйти.

Заметив отчаяние в ее глазах, Эш окончательно расстроился. Образ невинности разрушался у него на глазах, и он сам был виноват в этом. Ему безумно захотелось убедить ее не бояться и восстановить образ в том виде, каким он представлял его себе. Он принялся торопливо объяснять ей:

— Ты не так меня поняла. Я сидел там, — он показал жестом в угол, — и рисовал тебя. Видишь? — Он протянул ей набросок.

Глэдис помедлила, не решаясь взглянуть на рисунок, а когда все же осмелилась, охнула от неожиданности.

— Силы небесные! — выдохнула она. — Да ведь это я!

У Эштона отлегло от сердца. Ее глаза восторженно засияли, но спустя мгновение она снова сделалась подозрительной. Быстро наклонив голову, она протянула ему рисунок.

— Очень красиво, сэр. — В ее голосе чувствовалось напряжение. — Можно мне теперь уйти?

— Подожди. — Подчиняясь импульсу, Эштон подписал рисунок и снова протянул его ей. — Это тебе. Кто знает, возможно, когда-нибудь он будет что-нибудь стоить.

Он улыбнулся, и его великодушие было вознаграждено: ее глаза в изумлении распахнулись, а щечки в смущении заалели. Она робко взяла рисунок.

— Это мне, сэр? Вы не шутите?

Эш кивнул, впитывая взглядом свежесть милого девичьего личика, как будто это был животворный нектар.

— Да, это тебе, — повторил он. — И не забудь рекомендовать меня как художника своим друзьям.

Она взглянула на него с благодарностью и благоговением, присела в книксене и выскочила за дверь.

Эш еще некоторое время улыбался, испытывая теплое чувство тихой радости, которую принесла ему эта короткая встреча с невинностью. Но едва успела закрыться за девушкой дверь, как это чувство прошло.

Он улегся на кровать, скрестив на покрывале ноги в модных бальных штиблетах, подложив под голову две подушки и ничуть не беспокоясь о том, что может измять одежду. Он устал, был немного пьян и очень недоволен собой и всем, что его окружало. А самое худшее заключалось в том, что он только что своими руками отдал едва ли не самый лучший из своих рисунков служанке, которая, вполне возможно, использует его в качестве растопки. Он чувствовал себя болваном. Ему вообще не следовало приезжать в Вулфхейвен. Он не любил Уинстона, и ему претило многое из того, что молодой граф называл развлечениями, а сюда он приехал лишь для того, чтобы избежать конфронтации со своим отцом, которая все равно произойдет, так что не было смысла откладывать неизбежное.

Через неделю Эш достигнет совершеннолетия, и отец будет говорить с ним о планах на будущее. Эш не имел понятия, что для него запланировано — вероятнее всего, военная карьера, — однако заранее знал, что это ему не понравится. Знал он также и то, что отцу еще меньше понравится его стремление к самостоятельности.

Всю свою жизнь Эш не ладил с семьей. Иногда он чувствовал себя отверженным, чужеродным созданием, не желающим приспособиться к обществу, в котором родился. Его брат, барон, был точной копией отца; его сестры, как от них и ожидалось, без труда заняли свое место при дворе. Только Эштон никогда не делал того, что от него ждали.