Кружева и ленты   ::   Квинн Коллин

Они дружили, когда были детьми. Она надеялась, что дружба когда-нибудь перерастет в другое чувство, как это случилось с ней. “Впрочем, ты превращаешься в совершенную дурочку, – одернула себя Виктория. – Скорее всего, ты повторишь судьбу тетушки Эстер, придумывая романы, которые якобы когда-то происходили, и этим заменишь счастье любви”. Грустно вздохнув и поправив очки, спустившиеся на кончик носа, она решила сосредоточиться на поэме и стала приклеивать ее на открытку.

Минуту спустя она услышала стук подъехавшего экипажа и звук приближающихся шагов. Виктория с удивлением увидела, как входная дверь широко распахнулась, и в магазин вошел мужчина. – Извините, сэр, но магазин закрыт. Мужчина с головы до ног был осыпан снегом. “Джентльмен”, – подумала Виктория и поправила очки. Он стоял спиной и стряхивал снег с ботинок, стараясь не принести слякоть в комнату. Когда, наконец, мужчина повернулся, сердце ее бешено забилось.

– Я знаю, что пришел слишком поздно… – голос его затих и вместо вежливых слов на лице появилась добрая улыбка. – Виктория.

– Клейтон, – прошептала она. – Милосердный бог, действительно ли это он? Или я схожу с ума от мыслей о нем?

В недоумении женщина отвела взгляд и посмотрела на графин с вином, стоящий на буфете, потом на стакан тети Эстер, который был почти полон.

– Я рад видеть тебя снова, – вошедший приблизился и взял Викторию за руку. У него были ледяные пальцы. Он улыбнулся женщине: – Извини. На улице холодно… Я очень хотел увидеть тебя. Я много слышал о твоем магазине.

Она кивнула в ответ и быстро оглядела комнату, как бы впервые ее увидев. Всюду висели ленты: они тянулись и к окнам, и к двери. Иголки торчали в стене, где попало. Шелковые нитки всевозможных расцветок свисали со стен, подобно оперению фантастических птиц. Полосатый кот запутался в куче кружева на полу. Повсюду в беспорядке лежали поэмы и книги, изумляя непривычный взгляд.

Тетя Эмма не одобряла этот беспорядок, говоря, что не понимает, как можно работать в таких условиях. Виктория находила все это вполне сносным. Когда же поздравления стали приносить доход, даже тетя Эмма перестала ворчать.

– Здесь… несколько неуютно, – Виктория покраснела, заметив удивление на его лице. Клейтон повернулся, и у нее перехватило дыхание.

Он стал красивее, чем был прежде. Волосы, когда-то темно-коричневые, приобрели оттенок черного дерева. Они изящно спадали на лоб, не закрывая удивительных нежно-карих глаз. Рот был сострадателен и строг в одно и то же время. Исполнилось самое заветное желание Виктории. В смущении она направилась к стульям, стоящим у окна, напрасно стараясь поправить свои волосы.

– Пожалуйста, садись. Извини, я даже не спросила… Выпьешь чаю или, может, что-нибудь другого? Я знаю, что на улице холодно.

Клейтон мгновение смотрел на нее с доброй, искренней улыбкой:

– Кофе, если можно. Я не могу пить чай, хотя семья меня не понимает.

Виктория улыбнулась в ответ. Полосатый кот поднял голову из спутавшихся кружевных лент на полу и вновь принялся сражаться с ними, в то время как его хозяйка отправилась варить кофе.

У Виктории дрожали руки, когда она зажигала плиту. Как рада она была тому, что он сейчас не видит ее.

Он был здесь, он действительно был здесь. Ей хотелось смеяться, громко петь. Женщина усмехнулась, понимая нелепость собственных мыслей. Это глупо – быть сейчас счастливой. Да, тетя Эмма, наверное, так бы и подумала, но ничего невозможно было поделать с собой: Клейтон вернулся.

Улыбка угасла при воспоминании о его долгом молчании, и сомнение закралось в душу. Она была всего лишь сиротой, взятой на воспитание эксцентричными тетушками. Бедная, всеми высмеиваемая и робкая девушка.