Леди Алекс   ::   Крилл Кэтрин

Ради Бога, губернатор Макквери. Вы же не собираетесь…

— Я, девчушка, боюсь, что решение зависит от вашего дяди. — Губернатор, конечно, блефовал. Он не собирался прибегать к насилию. И его собственная совесть, и его жена уже дали ему нагоняй за ту роль, которую он сыграл минувшим днем в неприятных событиях в Бори. Но тем не менее он должен был убедительно продемонстрировать готовность применить силу. — Если бы лорд Кэвендиш согласился урегулировать эту проблему цивилизованным путем, то мы смогли бы все вернуться домой в свои постели, — предложил Макквери.

— Здесь нечего регулировать, — упрямо заметил англичанин. Он вновь с яростью взглянул на Джонатана. — Мне следовало бы предвидеть, что вы попытаетесь украсть Алекс.

— Мы отплываем в Америку, — сообщила Алекс.

— Ты говоришь черт знает что!

— Да, дядя Генри, я это говорю! И я также говорю, что вы меня больше никогда не увидите, если будете настаивать на этом абсурде!

Она почувствовала, что горючие слезы потекли по ее щекам, но она решительно смахнула их:

— Я очень люблю вас и тетю Беатрис. Я, честное слово, благодарна вам за все, что вы сделали для меня. Но теперь я жена Джонатана. Независимо от того, что вы станете говорить или делать, независимо от того, насколько вы хотите, чтобы все вернулось к прежнему положению вещей, вы не сможете изменить то, что есть. — Потом она сделала глубокий вдох и сказала: — Я люблю его, дядя. Я люблю его всем сердцем. И если вы чувствуете к тете Беатрис хотя бы десятую долю того, что я чувствую к Джонатану Хэзэрду, тогда вы сумеете понять, почему я должна остаться с ним!

Алекс почувствовала сильную теплую ладонь Джонатана, снова сжавшую ее руку, и ее щеки зарумянились, когда она посмотрела ему в глаза.

— Лучше поздно, чем никогда, леди Алекс, — едва слышно проговорил он. Его слова предназначались только для ее ушей.

— Что с тобой случилось, Александра? — спросил ее дядя, сдвигая брови под влиянием испытываемого им обидного и злого удивления. Он понял, что она изменилась даже в большей степени, чем он предполагал. Ему никогда не приходилось видеть ее столь неуступчивой и твердой. — Ты всегда была такой беззаботной, но…

— Боюсь, что теперь я стала даже хуже, — вздохнув, призналась она. Выражение ее лица стало мягким и умоляющим, а голос был полон надежды, когда она сказала: — Вы, конечно, смогли убедиться, что Джонатан заслуживает того, чтобы вы его признали. Он показал, что готов отдать все, чем он здесь владеет, для того чтобы быть со мной. Он присягнул на вечную любовь и преданность мне. Прошу вас, дорогой дядя, дать нам ваше благословение.

— Она права, лорд Генри, — посчитал в этот момент возможным вмешаться в разговор губернатор Макквери. Он положил руку на плечо старого лорда и торжественно посмотрел на него. — Неужели вы допустите, чтобы ваша гордость разбила ее сердце — да к тому же и ваше? Вы можете навсегда потерять ее, если только лишите ее этого шанса на счастье.

— Какое счастье может быть в таком непристойном браке? — воскликнул лорд Генри. В нем боролись чувства и разум. Его взгляд смягчился, когда он посмотрел на племянницу.

— Больше, нежели вы можете вообразить себе.

Алекс снова взглянула на Джонатана. Почерпнув силы в том, что она увидела в его глазах, она отошла в сторону и медленно пошла вниз по сходням. Она остановилась перед дядей и взяла его руки в свои.

— Прошу вас, дядя Генри, — умоляла она. — Я люблю его.

— Итак, ты хочешь, чтобы я оставил тебя в этой пустыне? — спросил он внезапно дрогнувшим голосом. — Так далеко от дома? Так далеко от всего, что тебе было так дорого?

— За исключением вас и тети Беатрис, все, что мне дорого, находится в этой пустыне, — заверила его она, и ее глаза снова засверкали.