Подлянка   ::   Сан-Антонио

Он старый философ, для которого жизнь — слабое развлечение в дождливый день. Остальные в это время прячутся в подъездах и смотрят на ливень, дожидаясь, когда можно будет отправиться под землю.

— И убийца привязал ленту к моему подоконнику и завел мои часы?

— Возможно.

— У вас есть гипотеза, объясняющая эти два довольно непонятных действия?

— Пока нет, но может появиться. Я протягиваю ему руку.

— На этот раз я вас оставляю. Прошу вас, никому не рассказывайте об этой истории.

— Что вы собираетесь делать? — Предупредить.

Мой лаконизм его не шокирует. Он берет на руки одну из своих кошек и провожает меня до двери, гладя животное.



Глава 3

Старик слушает мой рассказ без всяких эмоций. Спина прямая, руки на бюваре, глаза цвета южных морей — он, кажется, размышляет.

— Это интересно, — решает он наконец. — Значит, по-вашему, кто-то стрелял в окно консульства?

— Да, господин директор.

— Не было подано никакой жалобы… Вы ведь знаете, что у нас не самые лучшие отношения с Алабанией? Я пытаюсь проследить за ходом его мысли.

— Вы думаете, это политическое покушение?

— Полагаю, да.

— И сотрудники консульства держат рот на замке?

— Вот доказательство…

Нас разделяет молчание более длинное, чем рулон клейкой ленты.

Потом Старик начинает барабанить по бювару.

— Займитесь этим, Сан-Антонио. На меньшее я и не рассчитывал.

— В каком качестве, господин директор? Я спрашиваю это, уже зная его ответ. Он не задерживается.

— Неофициально, разумеется. Но постоянно держите меня в курсе.

— Слушаюсь, патрон!

После более-менее военного приветствия я покидаю его кабинет, обитая кожей дверь которого давит мне на нервы.

Более задумчивый, чем одна роденовская статуя, я спускаюсь к себе.

Берю и Пинюш играют в белот, потягивая красное вино. Когда я вхожу, у Толстяка каре дам, и он не может сдержать радость.

— Бабы всегда приносили мне удачу, — уверяет Жирдяй. Равнодушный к их игре, я снимаю телефонную трубку и звоню в лабораторию. Мне отвечает Маньен.

— Скажите, мой юный Друг, — спрашиваю я, пародируя Морпьона, — в вашей команде найдется человек, способный заменить стекло?

Мой вопрос его обескураживает.

— Заменить что?..

— Оконное стекло. Нужно отрезать стекло по размеру, намазать края мастикой и так далее. Короче, с этим справится не каждый.

Маньен издает ртом тихий звук, которые другие издают иным местом.

— Нет, стекольщиков в моей команде нет…

— Жаль!

— Нельзя же уметь делать все, — протестует он. Я кладу трубку, и тут преподобный Пинюш поворачивает ко мне свое лицо вечного страдальца от запоров.

— Если это так нужно, Сан-А, то я могу тебя выручить. Я умею вставлять стекла.

— Правда?

— В молодости я работал на стройке и научился обращаться с алмазом.

— Чудесно, старичок. Тогда за работу!

— Минутку! — возмущается Толстяк. — Я сейчас должен по-крупному обыграть месье и не хочу, чтобы он слинял, прежде чем я положу его на обе лопатки.

— Служебная необходимость, Берю! Толстяк в раздражении швыряет свои карты через комнату.

— Чем дольше я занимаюсь этим ремеслом, тем больше оно меня достает! — заявляет он. — Если нельзя спокойно посидеть даже десять минут, это уже полный финиш!

Пинюш, одетый стекольщиком, это такое зрелище, которое нельзя пропустить. Если вашим детям станет скучно воскресным днем, позвоните ему, чтобы он показал им свой номер.

Одетый в синюю куртку, в кепке американского водителя грузовика на голове, с неизменным окурком в углу рта, Пинюш бодро тащит ящик со стеклами разных размеров. Он выворачивает из-за угла и направляется к генеральному консульству Алабании, снабженный моими инструкциями. Я очень рассчитываю на то, что его глупый вид поможет ему справиться с заданием.