Мир на ладони   ::   Малинина Ольга

Все эти милые вещицы Светланы Петровны не могли оставить Дашу равнодушной, и девочка шла, неспешно рассматривая настенные семейные фотографии. На одной из них, уже от времени пожелтевшей, были запечатлены красивые и стройные барышни, среди которых улыбкой Светланы Петровны сияло лицо прабабушки Сережи. С другой фотографии смотрел усатый и осанистый прадед, о котором Сережа почему-то совсем не рассказывал. Лишь сама Светлана Петровна любила историю этой фотографии. Она обнаружила ее чисто случайно у одной знакомой и даже не думала о том, что это фото ее дедушки.

– Что? Предки мои понравились? – обнимая ее за талию, спросил Сережа. Она не могла оторвать глаз от этих старинных лиц, словно фотографии обладали каким-то магнетизмом.

– Сережа, как звали твоего прадедушку?

– Сергей Александрович, кажется, – просто сказал он. – Ладно, ты ко мне пришла, или к призракам?

Но Даша слушала его и снова ощущала свою стихию. Ей казалось, что самые интересные истории таятся в старых, никому не нужных вещах, и даже фотография может стать чьей-то судьбой.

– Призраки? – очнулась она вдруг. Он многозначительно кивнул головой.

Обстановка его комнаты очень удивила Дашу. Она ожидала, что на стенах будут висеть нарисованные им картины, но стены были совершенно голыми, словно белые листы, ожидающие руки художника.

– Не обращай внимания, – попросил он, глядя на ее удивленное выражение лица, – я люблю, когда чисто.

Даша села в большое мягкое кресло, которое находилось в углу, так, что можно было беспрепятственно смотреть в огромное окно. Она задумалась о том, как рассказать Сереже о своем плане отомстить Юльке и всем, кто вчера посмеялся над ней. Он пытался что-то найти, рыская в стопке бумаг под письменным столом, и, когда наконец нашел, радостно воскликнул:

– Вот! Это тебе.

Портрет, легкий и собравший все тонкие линии в едва уловимые очертания настоящей Даши, лежал на ее коленях. Она смотрела и неожиданно понимала, что взгляд Сережи, его фантазия, быть может, дороже всех ее теперешних мыслей о школе, о глупых подругах.

– Мне очень нравится, – прошептала она, – спасибо.

– Даш, мне кажется, ты сегодня какая-то грустная... Все еще обижаешься на меня за вчерашнее? – обнял он ее.

– Ты здесь не при чем, – заговорила Даша, обрадовавшись тому, что Сережа первым упомянул об этих злополучных любовных записках. – Я только не знаю, зачем девчонкам надо было так шутить... Как мне все надоели!

– Нет, наоборот, просто Юлька злится на меня, – успокаивал он ее. Даша встала с кресла и с задумчивым видом прошлась по комнате.

– Ты что-то задумала?.. – поинтересовался он, прищурив глаза. – Может, сделаем какую-нибудь подлость?

– Да! – вспыхнула Даша. – Кажется, я знаю...

* * *



Геометрические проекции, которые надо было построить к уроку черчения, отныне были ни к чему, поскольку уже была готова иная проекция.

Коллективное трепетание у класса, в котором учились Даша с Сережей, вызывали именно уроки черчения. Наталия Ивановна не терпела различных нечеткостей, поэтому любое отступление, или, что хуже, искажение не только в чертежах, но и в поведении, каралось беспрекословной «двойкой».

Не было более удобного решения, нежели околпачить свой класс, вернее, некоторых его представительниц. Наталия Ивановна, становившаяся очень щепетильной, когда ученики глупили, конечно же, должна прийти в ярость от очередной нелепости самого непоседливого класса во всей школе. Разумеется, не обойтись без жертв, ведь, воздавая Юльке и ее верноподданным по заслугам, Сережа и Даша заставят страдать других: наверняка Наталия Ивановна не простит сорванное занятие.

Итак, злодейство свершалось...