Мятежные сердца   ::   Браун Вирджиния

Его лицо оставалось непроницаемым, а глаза, не моргая, смотрели на сына:

– Я никогда не считал тебя глупым, а просто слишком юным, чтобы понять истинный мотив моих поступков.

– Понять? Что там было понимать? – юноша хрипло рассмеялся. – Ты нанял людей, чтобы схватить мою мать, когда она оставила тебя. Ты думал, что я не смогу увидеть разницу между настоящими пиратами и людьми, маскирующимися под них, е так ли? Нет, я вижу по выражению твоего лица, что нет. А я смог, конечно, не сразу. Но потом, когда твои наймиты перебросили мою мать через поручни, а затем нас захватило пиратское судно, я обнаружил обман. Именно в тот момент я понял, что произошло. – Мальчик отвел глаза и вздрогнул. – О да, я увидел и почувствовал громадную разницу.

– Кристиан…

– Нет, – отступив, он покачал головой. – Ты убил мою мать так уверенно, как будто ты был одним из тех, кто перебросил ее через перила, не задумываясь.

– Ты глубоко ошибаешься.

– Да? Как ты можешь стоять здесь, смотреть мне в глаза и говорить, что не посылал наемников в погоню? Что ты не отдавал им приказа забрать меня и избавиться от нее?

– Я действительно приказал догнать и забрать тебя, это правда, но у меня и в мыслях не было выбрасывать ее за борт. Она могла спокойно бежать к тому, ради кого бросила меня, ты что же, не знал об этом? Неужели ты не догадывался, что твоя мать оставила меня ради другого мужчины?

Лицо Кристиана застыло, по нему пробежала тень, и он невольно отступил.

– Ты лжешь, – хриплым шепотом произнес он, – ты…

– Я лгу? – Чарльз шагнул вперед. – Мне не надо этого делать. Если ты утверждаешь, что действительно все хорошо помнишь, тогда попытайся припомнить ночи, когда она оставляла тебя в каюте одного. Можешь? – Он вновь шагнул вперед, а юноша отступил с выражением боли, отрицания и смятения на юном лице. Герцог хмуро продолжал:

– Ты помнишь ее возвращение, когда она приходила вся сияющая, с чарующей улыбкой на лице? Ты должен это помнить, мой малыш, потому что вы находились на борту корабля, принадлежавшего ее любовнику.

Кристиан, наконец, остановился, упершись спиной в подоконник, и вгляделся в глаза отца, в его лицо, на котором свет очертил глубокие печальные складки у рта. Смятение и боль мешали ему говорить, а из горла вырвался лишь сдавленный хрип:

– Ты лжешь…

Рот Чарльза искривился в презрительной усмешке:

– О нет. Убить ее? С чего бы это вдруг? Пусть бы она столкнулась лицом к лицу со своим позором и моим. Но Вивиан Сен-Женевьев никогда бы не смогла сделать этого, – герцог запрокинул голову и рассмеялся. Этот смех можно было не только услышать, но и почувствовать, его раскаты эхом разнеслись по библиотеке, разгоняя повисшее в воздухе напряжение. – Она знала, что я не откажусь от тебя, и именно по этой причине Вивиан забрала тебя с собой. Ради своего сына я был готов следовать за ней, искать ее даже на краю земли, что я практически и сделал. Если ты думаешь, что услышишь извинение или сожаление по поводу ее утраты, то ошибаешься.

– Ты негодяй…

– Да? Скажи мне, Кристиан, что заставляет тебя думать, что твоя мать мертва?

– Я видел…

– Ты видел лишь то, что она хотела, чтобы ты увидел. Мертва? Вивиан? – герцог хрипло рассмеялся. – О нет, приятель, только не это.

Нет, твоя драгоценная мать жива и здорова, ко всеобщему сожалению. Она выбрала… решила упорхнуть из Англии, как, впрочем, и от мужа и сына.

– Если бы мать была жива, она вернулась бы ко мне, – тихо произнес Кристиан. – Она бы не позволила забрать меня подобным образом.

Чарльз насмешливо взглянул на сына:

– Ты еще очень молод и наивен, мой мальчик. К тому же ты слишком веришь в мягкую и нежную женскую натуру. Так, по крайней мере, мне кажется. Жизнь еще должна научить тебя распознавать все прелести противоположного пола. А жаль.