На парусах мечты   ::   Картленд Барбара

Чем ближе и крепче он прижимал ее к себе, тем сильнее она ощущала, будто ее тело растворяется в большом, сильном теле мужа.

Корделия страстно жаждала, чтобы их поцелуй не кончался, но он оторвался от ее губ, опустил руки и, прерывисто дыша, сказал:

— Иди отдыхать, Корделия!

— Когда я лягу, ты зайдешь поговорить со мной?

— Только на минуту, — ответил он. — Я тоже хочу отдохнуть.

— В таком случае… я буду паинькой.

Корделия подумала, что, возможно, у него разболелась нога, ведь за утро ему пришлось столько ходить.

«Я должна беречь и заботиться о нем», — сказала она себе.

Одной из особенностей виллы, на которую указал сэр Уильям, было то, что спальни находились на нижнем этаже. Это освобождало Марка от хождения по лестницам, что давалось ему пока с трудом.

Обстановка спальни Корделии была выдержана в белых тонах, как и гостиная. Кровать была большая, с легким пологом, на карнизе которого были вырезаны танцующие купидоны. Муслиновые занавески, развевающиеся на окнах от легкого ветерка, были белого цвета.

И цветы, наполнявшие комнату, тоже поражали белизной.

Воздух был пропитан ароматом лилий и роз, сквозь открытые окна виднелся сад, спускавшийся к берегу сверкавшего на солнце моря.

Молодая неаполитанка, прислуживавшая ей в качестве горничной, была дочерью супружеской пары, которая, как узнала Корделия, присматривала за виллой. Девушка помогла ей снять белое подвенечное платье, довольно скромное по фасону. Муслиновое, с отделкой из тонких кружев, оно было так красиво и так ей шло, что Корделия решила хранить его всю жизнь, как самое дорогое сокровище.

«Я буду надевать его каждый раз в день годовщины нашей свадьбы», — дала себе зарок Корделия.

На всю жизнь она запомнила тот момент, когда присоединилась к Марку в церкви и увидела в его глазах восторг и любовь.

Сейчас она посмотрела на обручальное кольцо, украшавшее ее пальчик, и подумала, что его замкнутый круг являлся символом их любви и брака, и как у кольца не было конца, так и их любовь никогда не кончится.

«С годами мы будем все ближе друг другу и счастливее», — прошептала Корделия.

«Ничего не может быть прекраснее, — размышляла она, — чем жизнь с Марком в Стэнтон-Парке, который я любила прежде и буду любить всю жизнь».

Марк всегда был частью их семьи, их поместья, а теперь этот дом стал его настоящим домом.

Корделия верила, что Дэвид тоже был бы рад, что Марк продолжит род Стэнтонов, бравший начало в глубине веков. Стэнтоны всегда жили в Беркшире и верно служили своей родине, так что было бы грустно, если бы он оборвался.

До сих пор у нее с Марком не было времени обсудить эти вопросы.

Поскольку Марк больше не мог заниматься морским делом, то он наверняка найдет применение своей энергии, занявшись политикой, и займет то важное положение в графстве, которое ждет его по возвращении домой.

Тот факт, что он стал главой семейства и хозяином крупного поместья, сулил ему прибавление обязанностей и многочисленных забот.

«Он прекрасно с ними справится!»— сказала себе Корделия.

Занятая своими мыслями, она не заметила, как горничная закончила свои дела и покинула спальню.

Корделия теперь была одета в тонкую, прозрачную ночную сорочку из муслина, обильно отделанную кружевом, поверх которой накинула пеньюар, тоже легкий и прозрачный, украшенный крошечными бантиками из голубой ленты, что, судя по старинным преданиям, приносило новобрачной счастье.

Было слишком жарко, чтобы укрываться, и Корделия прилегла поверх одеяла.

В комнате было так тихо, что было слышно жужжание пчел, круживших среди цветов в саду.

Дверь открылась, и вошел Марк.

Он был одет в длинный белый полотняный халат с цветным поясом. В таких халатах неаполитанцы обычно отдыхали во время сиесты.