На восходе луны   ::   Стюарт Энн

Я, правда, хватилась этого совсем недавно, но точно помню, что перед смертью папы она ещё там была. А вот неделю назад, когда я приехала из Бостона, она уже исчезла…

— Что это было, Энни? Говори же, черт возьми!

— Картина. Даже скорее — офорт. Она была у папы совсем недолго, но он относился к ней очень бережно. Хранил как зеницу ока. Говорил, что она ему дорога как память.

— Твой отец не был сентиментальным человеком. Что изображено на этой картине?

— Какой-то ирландский святой. Мне это было непонятно, но папа поместил офорт в серебряную раму и несколько раз повторял, что в ней заключена тайна мироздания.

— Неужели? — Джеймс нахмурился. — И ты считаешь, что офорт с изображением неведомого святого старца имеет какое-то отношение к смерти твоего отца?

— Не прошло и недели после его смерти, как картина пропала! — с пылом заявила Энни.

— Ты начиталась детективных романов, — промолвил Маккинли. — Трагическая смерть и пропавшая картина вовсе не свидетельствуют о существовании какого-то заговора.

Он отвернулся. Движения его были несколько замедленными и подчеркнутыми, как у подвыпившего человека, который старательно пытался казаться трезвым.

— С каких пор вы пристрастились к спиртному? — неожиданно резко спросила Энни. — Раньше вы такого себе не позволяли.

— Со второго апреля.

Слова его, казалось, застыли в воздухе. Второго апреля погиб отец Энни.

Она встала, обогнула стол и, не думая, что делает, опустилась на колени перед Маккинли.

— Вы ведь его любили, — промолвила она. — Столь же сильно, как и я. Нет, не можем мы это так оставить. Не имеем права. Ведь его убили, и мы обязаны выяснить — кто и почему. Если вы не поможете мне, я займусь этим сама. Но ведь вы поможете мне, правда?

Маккинли улыбнулся в ответ. Ободряюще, как сам понадеялся. Но Энни легче не стало. Сидящий перед ней мужчина был ей совершенно незнаком — она вглядывалась в его небритое лицо, в глаза, мутноватые от выпитой текилы, и тщетно пыталась увидеть за этой завесой прежнего Маккинли, того надежного и близкого человека, которого знала прежде. Нет, не мог он кануть в Лету — он находился где-то рядом, буквально в двух шагах, только нужно было найти его.

— Что ж, Энни, я тебе помогу, — еле слышно промолвил он. — И ты получишь ответы на мучающие тебя вопросы. Правда, я совсем не уверен, понравятся ли они тебе.

— Понравятся или нет — значения не имеет, — задиристо произнесла Энни. — Но одно я знаю наверняка: я не остановлюсь, пока не узнаю правды.

Маккинли задумчиво посмотрел на нее. Глаза его странно блеснули.

— Да, ты точно не остановишься, Энни, — с неожиданной мягкостью в голосе произнес он. — И мне очень жаль, что это так.

Что же ему с ней делать? Энни по-прежнему стояла перед ним на коленях, юная, благоухающая и невинная. И — наивная. И ещё — преисполненная веры и надежды.

«…вы немного моложе папы». Дьявольщина! А ведь ему всего ещё тридцать девять. Да, похоже, он перестарался.

Энни права — она и впрямь знала его всю жизнь. Ей было всего семь, когда недавний выпускник колледжа Джеймс Маккинли, только что овдовев, вошел в её жизнь. Беззаветно готовый идти за Уинстоном Сазерлендом хоть на край света, готовый без колебаний сложить за него голову. Готовый на что угодно, лишь бы искупить грехи, тяжким бременем легшие на его совесть. И это напряженное, полное риска и смертельных опасностей существование он вел уже свыше двадцати лет. Оно давно стало его второй натурой.

Джеймс знало, что Энни умна. Еще он знал, что она дьявольски упорна и упряма до одержимости. Нет, от своего решения она не отступится. И не остановится ни перед чем, пока не узнает правду. Пока не выведет всех на чистую воду. А ведь всей правды не знал и сам Джеймс.