Наследие страха   ::   Кунц Дин Рэй

Но почему младший Матерли не рассказал ей об этом? Она — квалифицированная медицинская сестра, но нельзя же было ждать, что она так быстро выявит легкую степень помешательства. Если бы Джейкоб Матерли не рассказал ей, что Ли думает об истории с ножом, она, возможно, даже отчасти поверила бы в эту фантазию.

— Никаких врагов, — согласился старик. — Но бывают и такие, кому не требуется повода для убийства. — Он произнес свое утверждение совершенно ровным голосом, что в значительной степени лишило эту идею абсурдности.

— Живущие здесь? — спросила она.

— Да.

— Кто же?

— Вы познакомитесь со всеми за ужином, — напомнил ей Джейкоб. — Приглядитесь к ним всем поближе.

Он вдруг замкнулся, потому что уловил недоверчивые нотки в голосе девушки, несмотря на привитые ей профессиональные сердечность и дружелюбие.

Элайн просто не знала, что сказать, чтобы снова вовлечь его в приятную, ничего не значащую беседу. Она не могла и дальше потакать ему, как поступила бы с ребенком, потому что он был так стар, что годился ей в отцы. При этом она была настолько сбита с толку его фантазиями о безумии и убийстве, что не могла придумать, как снова направить его в более приемлемое русло разговора.

Пациент, живущий среди иллюзий, неверно истолковывающий действительность, не принадлежал к ее любимой разновидности. Будучи сама очень тесно связанной с реальностью, она не могла справиться с кем-то, пытающимся бежать от жизни посредством дневных грез и ночных сновидений. Сама она редко видела сны. А если и видела, то редко помнила, о чем они были.

— Ну что же, — вздохнув, сказала она, — если я вам пока не нужна, то; пожалуй, пойду приведу себя в порядок и распакую вещи. — Она кивнула на шнурок звонка у изголовья кровати. — Он ведет в мою комнату?

— Да, — подтвердил он.

— Значит, вы можете позвать меня, если я вам понадоблюсь.

— Подождите минутку, Элайн.

Девушка уже отвернулась и сделала несколько шагов в направлении двери, но теперь остановилась и снова повернулась к нему. Она вопросительно вскинула голову, ожидая, пока он заговорит.

— Вы знаете про Сочельник? — спросил он. Это была как раз та разновидность абсурдных вопросов, которой она опасалась, и остановившейся Элайн стало неловко. Она поинтересовалась:

— А что насчет Сочельника?

— Вы ничего не знаете о том, — что случилось в этом доме в тот Сочельник? — Он на несколько дюймов приподнялся над своими подушками. Его тело дрожало, его шея была так напряжена, что все вены вздулись, а в главной артерии явственно просматривался пульс.

— Боюсь, что ничего не знаю, — согласилась она.

— До тех пор, пока вы не услышите об этом, — а вы услышите, и довольно скоро, — не судите меня. Не списывайте меня со счетов, как болтливого старика... старика, у которого не в порядке с мозгами. Не списывайте меня со счетов, как это сделал Ли... до тех пор, пока вы не узнаете, что случилось той ночью, перед Рождеством.

— А что случилось? — спросила девушка, невольно заинтригованная.

Но он уже сказал больше, чем хотел, и был слишком взволнован ее нежеланием ему поверить. Он не ответил. Элайн покинула комнату и прошла по коридору к себе, прислушиваясь, как гроза бушует над крышей особняка, и спрашивая себя, что за гроза назревает в жизни этих людей.

К тому времени как она добралась до конца коридора, она стряхнула с себя эти раздумья. Джейкоб — всего лишь старик, к тому же серьезно больной. Было бы неразумно хоть на миг поверить его россказням. Вовсе ничего не назревает. В ее кошельке лежит чек на четыреста долларов. Это новая жизнь, ее впервые по-настоящему независимое существование, в стороне от персонала сиротских приютов, и инструкторов из училища медсестер, и деканов с их правилами и распорядком. Если она встретит сложности как подобает и будет уверенно заниматься своим делом, ничего плохого не произойдет.