Белый призрак   ::   Хатсон Шон

Еще одна очередь вспорола стену, пробивая дыры в кирпичной кладке прямо у него над головой.

Дрожащими руками Дойл рылся в карманах пиджака и набивал патронами барабан револьвера.

Боль становилась нестерпимой.

ТАК МНОГО БОЛИ.

Он заскрежетал зубами.

Чувствовала ли она эту адскую боль, когда умирала?

Следующая пуля вонзилась в ногу, разорвав икру.

Взревев от боли, он тотчас же открыл огонь, почувствовав, как отдача пронзает болью все тело.

За НЕЕ.

За себя самого.

Он увидел, что две его пули все же попали в цель.

И вновь — ослепительные вспышки пулеметных очередей, ложившихся все ближе и ближе...

Пули теперь впивались в панели.

Он взвыл от ярости и боли.

И тут пулемет ударил прицельно, пронзив его тело длинной очередью.



Глава 2



Шон Дойл оторвал голову от подушки, вырванный из кошмарного сна какими-то неведомыми силами.

Он все еще кричал, освобождаясь от жутких видений.

Сжимая обеими руками обнаженную грудь, словно останавливая льющиеся из нее потоки крови, он медленно приходил в себя. Тяжело дыша, Дойл откинулся на изголовье.

— Дерьмо, — прошептал он, переводя дух.

По телу его струился пот. Раздраженно отбросив простыни, Дойл снова приподнялся. Казалось, целую вечность просидел он на постели, уставясь в пространство. Потом рывком сбросил ноги с кровати, воздух со свистом вырывался из его легких.

— Что случилось, Шон? — послышался позади сонный голос.

Дойл мотнул головой, поднялся на ноги и направился в ванную.

Открыв кран холодной воды, с жадностью выпил две пригоршни, а одну плеснул себе в лицо — приятный холодок освежил разгоряченный лоб. Развеялись последние отголоски кошмара. Он облегченно вздохнул. Дойл стоял перед большим зеркалом, где отражался его торс, испещренный многочисленными шрамами, которые напоминали о боли.

Не отрывая глаз от своего отражения, он вытер ладонью губы.

Хорошо хоть, что он чувствовал себя не так мерзко, как выглядел. Дойл сделал глубокий вдох и на секунду задержал дыхание. С кончиков длинных волос капала вода. Шумно выдохнув, он провел рукой по волосам, смахнув со лба слипшиеся от пота пряди. Линии, избороздившие лоб, не были шрамами — их оставило время и привычка хмуриться. Он прикоснулся рукой к самой глубокой из морщин, к той, что залегла между бровями, и опустил глаза, рассматривая свою грудь, шею, плечи...

Господи, сколько же их, этих шрамов!

Когда он провел пальцами по одному из них на плече, кошмар вновь ожил с ужасающей яркостью.

Сколько же времени прошло с тех пор?

Четыре года? Пять лет? Или больше?

ЦЕЛАЯ ЖИЗНЬ.

Он подумал о светловолосой девушке из кошмарного сна. Она умерла. Истекла кровью.

Дойл тяжело вздохнул.

Сколько времени прошло с той минуты, когда он прикоснулся к ее изуродованному пулями телу?

Сколько лет прошло с той ночи, когда его мир разлетелся вдребезги?

ЦЕЛАЯ ЖИЗНЬ.

Время не лечит. Оно лишь зарубцовывает раны.

— Шон, ты в порядке? — снова прозвучал голос за спиной.

Он взглянул в зеркало. В нем отражалась обнаженная Карен Мосс, стоявшая в дверном проеме.

— Ты испугал меня своим криком, — сказала она.

Он опустил голову.

— Шла бы ты в постель. Мне приснился дурной сон, только и всего.

Она колебалась.

— Я в порядке, — сказал он, повысив голос.

Она вернулась в спальню.

Дойл еще хлебнул воды из-под крана и обеими руками растер лицо.

В зеркале он видел спальню и сидящую на краю кровати Карен. Она обернулась простыней, ее длинные волосы падали на плечи.

Девушка из сна тоже блондинка. Ее звали...

Он прикрыл глаза и тихо произнес ее имя:

— Джорджи.

Завернул кран и пошел в спальню.

Карен с улыбкой наблюдала за ним.

Дойл скользнул в постель. Она тотчас повернулась к нему, прикоснувшись к его груди.