Невеста в облаках или История Регины Соколовой, родившейся под знаком Весов   ::   Ларина Елена

Тете тоже ничего не платили, торговать в ларек она не пошла, за что ее опять же презирал папа, а вот мама, которая сама всю жизнь провела за прилавком, наоборот, пыталась как-то помочь. На маму вернувшаяся из Москвы тетя Зина, кажется, когда-то произвела впечатление своей «столичностью» и свободой – я так понимаю, что если бы мама в тот момент не была уже замужем за папой и у них не родился бы Димка, она, может быть, соблазнилась бы тетизиниными рассказами, ее «развратной» стрижкой и легкой походкой и тоже попробовала бы поискать счастья. Сейчас же ей оставалось только помогать своему бывшему кумиру по мере сил: золовка голодала, и каждый раз, когда я шла к тете Зине, мать давала с собой что-нибудь «к чаю» – пакет крупы, или сахар, или яблоки, или картошку, а если была колбаса, то и колбасу – денег бы тетя Зина не взяла, но от продуктов все-таки не отказывалась. «Золовка» – слово-то какое! Получается, что тетя Зина должна сидеть где-то у печки, вымазаная в золе, как Золушка. Впрочем, почти так и получалось. Когда Димка женится, я тоже для кого-то буду золовкой.

Вот только Булгаков тут был совершенно ни при чем! Он был лишний, зачем было его трогать!

Я вытерла наконец глаза и пошла на первый этаж, к уборщице – искать веник и тряпку, чтобы убрать эту несчастную штукатурку, пока урок не кончился.

Прочитать Булгакова «для себя» я так и не успела – его внесли в список обязательной литературы. И теперь наша Ирина Григорьевна, которая еще в прошлом году стращала нас «Молодой гвардией» и «Тихим Доном», проскочив последний за два урока и даже пропустив сочинение по нему, к нашей дикой радости, терзала нас Булгаковым – радовались мы, короче, преждевременно. Я готова поклясться, что она ничего в этом Булгакове не понимает! И тетя Зина, выслушавшая мой «пересказ прошлого урока», тоже была готова в этом поклясться. Скрепя сердце, я засела за «Мастера и Маргариту», «Собачье сердце» и «Роковые яйца». Что там тетя Зина говорила, про то, как это читали по ночам? Тетя Зина же, глядя, как я мучаюсь, сказала: «Дураки они, дураки. Столько лет запрещали! Зачем? Надо было просто включить все это в школьную программу». После чего ушла на кухню слушать радио «Свобода», а я осталась в комнате писать сочинение, избранные места из которого с комментариями Ирины Григорьевны были зачитаны сегодня вслух под радостный гогот моих одноклассников.

Уборщицы на первом этаже не было. Я подергала серую стальную дверь, за которой стояли ведра и тряпки, и пошла во двор. Конечно, веник есть в каждом классе, но как я сейчас попаду в класс? Оставалось ждать перемены, с перспективой нарваться в коридоре на Ирину Григорьевну.

Во дворе я сразу же свернула за гаражи – там была «мертвая зона», пятачок, который не просматривался ниоткуда, кроме туалетов. Там обычно курили, играли в карты и прочее. Девчонки в последнее время вообще-то старались туда не заглядывать, кроме курящих, разумеется, но я надеялась, что сейчас там никого нет, все-таки середина учебного дня.

Конечно, я ошиблась – за гаражами стоял Валька Смыков из параллельного класса. В нашей школе было аж два выпускных класса! Потому что у нас, к несчастью, была лучшая, по общему мнению, в городе школа, и тетя Зина добилась, чтобы меня перевели сюда в десятый – уговорив маму, а не папу, разумеется.

Смыков курил, привалясь к стенке. Он был один, так что это еще ничего. Надо было только стоять молча и не лезть на рожон.

Промолчали мы так минуты две. Потом Валька демонстративно выплюнул окурок и спросил:

– Чего пришла?

В прошлом году Смыков был в общем вполне нормальный. Но сейчас у него явно наступил период превращения в «крутого».