Ночная тень   ::   Коултер Кэтрин

Посетили девять балов, причем три давались в нашу честь, проиграли пятьсот фунтов…

— Я потеряла только пятьдесят! И то — в «красное я черное», и ты сказал, что меня обманули…

— Точно, я же помню, что сумма была ужасной! Во всяком случае мы катались в гондолах, пока у тебя едва не началась морская болезнь, покормили каждого проклятого голубя на площади Святого Марка, прошли пешком добрых триста миль по мосту Риальто, и ты едва не заперла меня в подземельях Дворца Дожей…

— Но я просто пошутила, — хихикнула Лили.

— Это ты так утверждаешь. А я на следующее же утро нашел у себя седой волос. На чем это я остановился? О, да, на завтрак у нас — Тинторетто, на обед — Карпаччо, к чаю — Пароди и на ужин — Беллини [12] . Единственное занятие, которое еще не надоело и не наскучило, а, наоборот, становится все более волнующим, — это постоянная потребность любить тебя, день и ночь и, будь моя воля, мы вообще бы не выходили из спальни.

Ощутив, как при этих словах по телу Лили прошла едва заметная дрожь, Найт улыбнулся.

— Я подозреваю, это стремление еще долго не угаснет, — выдохнула она.

— Пятьдесят лет. Лили?

— По меньшей мере. Ну а теперь говори, что у тебя на уме?

Найт вздохнул. Она, его жена, хорошо знала его, слишком хорошо.

— Я скучаю по детям, — признался он. — Мы их не видели уже почти два месяца. И хотя все было прекрасно…

Лили рассмеялась и поцеловала его.

— Что, собственно говоря, ты пытаешься сказать?

— Ты не задавалась мыслью, стоит ли еще Каслроз и остался ли прежним почтенным дворянским домом или превратился в дымящиеся развалины? И в добром здравии ли наши слуги или превратились в бессмысленных слюнявых деревенских дурачков? А горничные? Может, они уже давно попали в Бедлам, после того как Сэм размазал тесто по всем лестницам?

Лили хохотала так, что не могла вымолвить ни слова.

— Ох, перестань, — наконец пролепетала она. — Ты просто убиваешь меня. Как могла я жить так долго без самого красивого, самого великолепного, самого остроумного…

— И лучшего любовника в мире?

— Да, лучшего любовника и самого молодого мужа во всем мире. Найт застонал:

— Ах, моя прекрасная философия… разбита и рассеяна по ветру! Я, такой юный, пойман во цвете лет, вынужден, как раб, служить женщине, питающей ненасытную жажду к моему молодому крепкому телу. Как это случилось?!

— Что же делать в таком случае?

— Теперь моя очередь.

— Швырнуть меня на землю? Я, молодая леди, захвачена, опутана, во цвете лет…

Найт засмеялся и крепко прижал ее к себе.

— Довольно разговоров! Настало время любви. Мы вместе, и это главное.

Они долго любили друг друга, медленно, страстно, бешено, пылко и самозабвенно. Солнце почти скрылось за горизонтом, когда Найт обрел способность связать хотя бы два слова:

— Если бы я встретил тебя в сорок лет, клянусь, ты бы через неделю убила меня. Чертовски удачно, что я молод, это единственный способ выжить, будучи женатым на тебе.

— Верно, — согласилась Лили, целуя его в плечо.

Найт чмокнул ее в кончик носа:

— Когда ты собиралась сказать мне? Лили, уже открывшая рот в зевке, замерла:

— О чем?

— Что ты беременна.

Лили ослепительно улыбнулась:

— В следующем месяце, наверное. Нет, не надо хмуриться. Я хотела точно увериться. Откуда ты знаешь? Ты ведь мужчина.

— Даже мужчина замечает, когда у жены нет месячных. Это, любимая, и твои груди. Они стали полнее, гораздо чувствительнее и нежнее. Неужели ты не чувствовала, как я осторожен, когда ласкаю тебя?

— Нет, — честно призналась она. — Стоит тебе коснуться меня, и я теряю рассудок и схожу с ума. У меня все болит внутри, стоит об этом подумать.

— Ах, — вздохнул Найт, накрыв ладонью ее живот, — как прекрасно сказано! Когда я могу ожидать появления на свет своего четвертого ребенка?

— Думаю, а конце ноября.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— О да, превосходно. Меня даже по утрам не тошнит.