Ночные костры   ::   Кук Линда

Когда мы заложим в него это руно, там еще останется место. Может быть, эти маленькие лоботрясы потеряли сегодня утром несколько овец?

— Эгберт пошел их искать.

— Ничего он не найдет, миледи. Их давно сожрали волки. У нас еще никогда не было таких больших потерь. Эти парни слишком малы и глупы…

— Они старались как могли, Хэвис. Не ругай их, пожалуйста.

Обе женщины принялись сгребать свежий настриг в кучи у бревенчатых стен. Сохранившееся в руне животное тепло клубилось легким туманом в холодном и темном сарае. Поднимаясь с пола, испарения двигались на сквозняке и скапливались под тощим холщовым мешком. Ветер, ворвавшийся в сарай через щели в неотесанных стенах, разметал теплое облачко в белую ленивую спираль.

Алиса зашагала к двери, до боли сжав кулаки.

Хэвис взглянула на клубы тумана и затолкала в угол остатки руна.

— Хорошо бы король Ричард распустил войска. Отец Грегори сказал Эгберту, что две недели назад в Шильштон вернулись первые мужчины. Вы слышали? — Она подняла голову, озадаченная молчанием госпожи. — Он что, не говорил вам об этом, миледи?

— Говорил. — Алиса прошла мимо Хэвис и, выйдя на тусклый солнечный свет, вытерла со лба внезапный холодный пот.

Хэвис заперла дверь на щеколду.

— Я молю Бога, чтобы наши мужчины вернулись домой к началу жатвы.

Алиса подставила лицо холодному морскому ветру и протяжно вздохнула. Она тоже молилась за морстонских мужчин, но слабо надеялась на их возвращение. Де Рансон отправил на войну всех юношей и большую часть взрослых мужчин. Никто из них не умел обращаться с оружием, но все с охотой отправились учиться, поддавшись на обещанное епископом небесное спасение и сказки лорда Харольда о золотых слитках, которыми вымощены улицы Иерусалима. Они уехали, а лорд Харольд де Рансон остался в Кернстоу вместе со своей маленькой армией бывалых вояк, которая охраняла крепость и дорожные заставы.

— Они должны были вернуться задолго до начала жатвы, — сказала Алиса.

И вернулись бы, будь они живы. Трое мужчин, возвратившихся в эту первую зиму из мессинского учебного лагеря в Шильштон, не привезли от них никаких вестей.

Алиса ездила вместе с отчимом в Шильштон, чтобы расспросить этих счастливчиков про морстонских мужчин, и увидела три живых скелета, сгорбившихся перед кухонным очагом, — потемневших от солнца, изнуренных болезнью, с кожей нездорового желтого цвета. О морстонских мужчинах они ничего не знали. Военный лагерь был большим и многолюдным, и шильштонцы заболели в первый же день своего приезда в Мессину.

С тех пор прошел год, а вестей все не было. Армия крестоносцев казалась такой же далекой, как тонкий месяц, сиявший над свежевспаханными полями Морстона.

Хэвис откашлялась.

— Миледи, вы поедете в Шильштон за новостями? Алиса покачала головой:

— Мы и так все скоро узнаем.

После того как ее мать и Уильям умерли от лихорадки, Алиса боялась ездить за новостями даже в Кернстоу. Чем раньше она привлечет к себе внимание, тем скорее королевский двор вспомнит про Морстон и пришлет сюда нового помещика. Алиса, всего лишь падчерица Уильяма Морстонского, не имеет никаких прав на эти земли. Ее отправят в женский монастырь, если, конечно, настоятельница захочет приютить у себя образованную, но нищую девушку из знатного рода.

Что ж, она охотно уйдет в монастырь и обретет там долгожданный покой, но сначала ей надо сделать одно, последнее дело. Освободиться от давнего обещания.

С моря налетел новый порыв ветра. На другой стороне узкого двора распахнулась дверь амбара и хлопнула о бревенчатый сруб. Хэвис обернулась к зернохранилищу.

— Вот глупые мальчишки! Оставили последнюю шерсть в амбаре для зерна! Я сейчас вынесу ее, миледи, а вы примете…

— Нет.