Одна безумная ночь   ::   Смит Барбара Доусон

Слава Богу, у нее хватило ума предпочесть ему такого человека, как мистер Гарольд Раунтри. С отчаянием утопающего Шарлотта ухватилась за эту мысль. У мистера Раунтри больше совести и чести даже в кончиках ногтей...

Шарлотта быстро пересекла небольшую прихожую с рядом стульев, алебастровым бюстом на постаменте и мерцающей масляной лампой. Собачонка неотступно следовала за ней. Сняв лайковые перчатки, Шарлотта попыталась взять себя в руки. Не стоило демонстрировать свое беспокойство. Следовало войти к бабушке с бодрой улыбкой.

Она надеялась, что старушка в сознании.

Шарлотта мысленно готовилась к встрече, когда в дверном проеме спальни появился высокий мужчина с кожаным саквояжем в руке. Шарлотта протянула ему руку:

– Я Шарлотта Куинтон, внучка леди Инид. А вы доктор?

– Совершенно верно. Доктор Спенсер к вашим услугам. – Мужчина галантно поклонился и замер, уставившись на протянутую ему руку.

Шарлотта уже преодолела свою старую привычку прятать изуродованную руку за спину. Люди часто таращили глаза на следы ожога, обезобразившие ее правую руку до самого локтя. Правда, сейчас длинный рукав скрывал самые ужасные шрамы.

– Ожог, – пояснила Шарлотта, предпочитая притворству откровенность.

Доктор кивнул и пробормотал:

– Да, я вижу. А леди Инид сейчас отдыхает. Рад сообщить, что она быстро поправляется.

– Она сильно пострадала?

– У нее был не очень опасный перелом, и кости должны срастись.

– Перелом?

– У нее сломана рука, миледи. На ночном столике рядом с кроватью стоит пузырек с настойкой опия. Две капли каждые четыре часа должны снимать боль и способствовать сну.

– Я позабочусь, чтобы она их принимала. – Заметно приободрившись, Шарлотта решительно направилась к двери.

В просторной комнате с высоким потолком горели светильники, излучавшие мягкое золотистое сияние – только в углах спальни затаились густые тени. В камине из светлого мрамора потрескивал огонь, разведенный заботливой рукой горничной. Увидев гостью, она присела в реверансе и тихо удалилась.

Осмотревшись, Шарлота замерла на несколько мгновений и едва удержалась от улыбки. Розочки остались верны себе и устроились втроем в одной комнате. Пожилые дамы были неразлучными подругами уже более пяти десятилетий, а прозвище Розочки они получили в свой первый бальный сезон – за свою юность и красоту. Старушки часто с восторгом вспоминали славные дни своей молодости, однако Шарлотта подозревала, что за их рассказами скрывалось нечто большее, но они предпочитали об этом умалчивать. Впрочем, сейчас она была счастлива, что снова видит их всех вместе.

«Им повезло, – думала Шарлотта. – Ведь все они уцелели после такой ужасной катастрофы».

Старушки лежали на широких резных кроватях с одинаковой драпировкой из темно-бордового бархата. Слева от Шарлотты, откинувшись на пуховые подушки, лежала хрупкая леди Стокфорд, бабушка трех братьев Кеньон, которых Шарлотта знала с детства. Рядом с ней расположился в кресле опрятный седовласый джентльмен.

Леди Фейвершем, бабка Брэнда, занимала центральную кровать. Ее седые, отливавшие сталью волосы и заостренные черты резко выделялись на белом полотне постельного белья. Она разговаривала с леди Стокфорд и лежала, повернув к ней голову.

Справа же лежала бабушка Шарлотты. Дородная и величественная, леди Инид Куинтон спала. У нее на голове красовался тюрбан из желтого шелка, скрывавший седеющие рыжие волосы. Ее сломанная рука на перевязи покоилась поверх белого стеганого одеяла.

Не о такой встрече мечтала Шарлотта одинокими ночами, когда, лежа без сна, слушала завывание ветра за стенами своего домика на окраине Йорка.