Опасный мужчина   ::   Роджерс Розмари

Обрывки церковного гимна, смешиваясь с бранью матросов и докеров, служили фоном для проповеди о преимуществах трезвости. Ник лишь мельком взглянул на незваных гостей. Увидев, как эта компания входит в таверну, он тотчас понял, что привело ее сюда. Проповедники трезвости. Обыкновенные религиозные фанатики. Однако они были одеты лучше, чем большинство подобных им людей. Ник заметил элегантные костюмы из темно-коричневой ткани, сверкание золотых часов и галстучных булавок с бриллиантами. Идиоты. Какая глупость — хвастаться своим богатством в этой части Бостона. Он бы охотно проигнорировал их, но, похоже, ему не удастся это сделать. Особенно после нелепой попытки этой девчонки схватить его бокал. Несомненно, она собиралась вылить спиртное на пол, подумал он, наблюдая за происходящим в зале.

Человек, забравшийся на стул, поднял Библию и громко произнес:

— Братья, отодвиньте от себя сосуды зла, выпейте из жизнетворного источника. В Священном Писании сказано:

«Пьяницы и чревоугодники обнищают, употребляющий зелье будет ходить в лохмотьях…»

Его голос разнесся по всей задымленной таверне; он звучал среди грешников так же мощно и уверенно, как и среди набожных прихожан бостонских методистских церквей.

Предостережения были встречены гоготом и раздраженным бормотанием, но это только подстегнуло проповедника. Еще сильнее повысив голос, он разбрасывал свои слова, точно камни. Одни начали недовольно ерзать, другие потянулись к выходу. Дверь захлопнулась за ними. Похоже, не многие посетители были готовы пить под бдительными взглядами вторгшихся сюда людей в темно-коричневых одеждах.

Мускулистая рука с грохотом опустилась на стойку бара. Хозяин заведения с яростью посмотрел на светловолосого оратора.

— Вали-ка из моей таверны, преподобный. Ты распугиваешь посетителей. Мешаешь мне зарабатывать на жизнь.

Священник посмотрел на хозяина таверны с глубоким состраданием и обратился к нему тихим голосом, словно к ребенку:

— Брат мой, Священное Писание обещает спасение каждой заблудшей душе, но его не найти на дне пустой чаши.

Терпение Ника истощилось. Он раздраженно выругался, поднял свой бокал и допил виски. Когда он отвернулся от стойки, девушка сделала шаг назад; яркий свет фонаря, осветивший ее лицо, заставил Тори заморгать. Остановившись, Ник поглядел на нее.

Из-под полей нелепой шляпки выглядывало удивительно красивое лицо. Ему показалось, что перед ним портрет работы Караваджо, обрамленный безвкусными перьями и кружевами. Его внимание привлекли большие испуганные глаза с густыми черными ресницами. Они напоминали отполированные аметисты. Взгляд Ника скользнул с прямого тонкого носика на маленький решительный подбородок с ямочкой посередине, задержался на губах. Господи, вот это рот. На девичьем лице были губы женщины — пухлые, влажные, соблазнительные. Ее чувственный рот был создан для поцелуев, а не для пустых проповедей о воздержании от спиртного. В глубине неистовых глаз таилась энергия, которую следует тратить на наслаждения, а не на проповеди.

Но этот приятный образ мгновенно исчез.

Тори внутренне собралась и воинственно вздернула подбородок.

— Только глупцы игнорируют слова предостережения, — спокойно произнесла девушка.

Ее обтянутые перчатками пальцы рук сжались в кулаки. Если в ее облике заключалась просьба, то теперь к ней примешивался и вызов.

Ник с насмешливым удивлением вздернул брови. Похоже, у этой квакерши есть характер и смелость. И у остальных тоже. Люди в темно-коричневых костюмах расположились, точно тощие драчливые вороны, у грязной длинной стойки, тянувшейся вдоль стены. Они производили столько шума, что могли разбудить мертвеца. Оглушающие гимны чередовались с предупреждениями относительно «дьявольского зелья», которое готовится на адской кухне.